Стальное поколение

«Националист» любит на народ, а себя в народе. Он переносит на весь народ свои мысли, чаяния и стремления, при этом искренне считает, что народ должен думать так же как и он, стремиться к тому же, к чему и он — и даже отдать всего себя за реализацию моих, родных и выстраданных мечтаний. Такой «национализм», равно как и такая «любовь» очень быстро переходит в ненависть — как только практика показывает вопиющее расхождение народных мыслей с мыслями себя, любимого. Не счесть полицаев, специалистов оккупационной администрации, палачей — которые начинали именно как националисты. Это своего форма мести, желания сделать больно, наказать за отступничество. Ах, вы так… тогда я вам…

Так вот — за столом в дискотеке Дно — сейчас не было ни одного армянского националиста. Ни одного!

— Как будет доставлять?

— Первый этап довольно просто — либо по воздуху, в Инжирлик[78], либо морем из каких-либо китайских портов — опять же в Турцию. Проблемы могут начаться потом — переправка через советскую границу. У вас есть контакты?

— Можно найти…

— Можно найти или есть? — посуровел Вебер — мы не в игрушки играем. Речь идет о серьезных делах, КГБ будет наносить удары…

— Полегче Макс — сказал Авратакис — есть сведения о том, что турки поставляют оружие азербайджанцам — это соседи армян — через… какая — то странная местность, практически непроизносимое название.

— Это все вилами на воде писано. Ты не хуже меня знаешь, что между нашей границей с Мексикой и границей СССР — две большие разницы.

— Разберемся на месте… — Авратакис чувствовал добычу и не хотел ее упускать.

Все взоры устремились на армянского бизнесмена.

— Как быстро можно будет оценить ситуацию на границе. На границе стоят армянские пограничники — или пограничники из других местностей? Они могут поддержать нас?

Кардашьян с трудом подавил раздражение. Дело в том, что он не был военным человеком, не имел никакого представления о том, как действуют спецслужбы — простой гражданский. Точнее очень богатый гражданский со сформировавшимися стереотипами поведения. Он всегда был потребителем — то есть он приходил, выкладывал на стол платиновую кредитку и его облизывали с головы до ног. Примерно так же — он рассчитывал сделать это дело и сейчас — он выкладывает деньги и ему говорят — чего изволите. Вместо этого — он оказался в не слишком хорошем месте Вашингтона с тремя подозрительными и нем слишком приветливыми людьми, которые устроили ему почти что допрос. И вообще — тренированный мозг адвоката подсказал ему, что все это собрание при желании можно квалифицировать по меньшей мере по двум статьям уголовного кодекса, а когда они начнут — к ним прибавится еще несколько, в том числе — возможно и измена.

Но он не потерял самообладания и ответил.

— Полагаю, в течение недели — двух я смогу дать определенный ответ. Из общины — кто-то может полететь проведать родственников… тому подобное.

— Макс, как насчет небольшой группы из лиц армянской национальности? Армия, военная разведка…

Вебер покачал головой.

— Пентагон сейчас не в тех руках. При Уайнбергере все было куда проще. Нужна директива Совета национальной безопасности.

Все за столом понимали, что сейчас — это практически нереально.

— А отставники?

— Возможно. Чарли, как там начет денег?

Конгрессмен Чарли Уилсон единственный из всех конгрессменов США — заседал одновременно в комитете по разведке, комитете по финансам и комитете по этике, имевшем возможность устраивать слушания по делам проштрафившихся коллег. Это давало ему беспрецедентные возможности по оказанию политического давления, чем он успешно и занимался во время афганской кампании. Но теперь — хоть он по-прежнему заседал в этих комитетах — его возможности сильно сузились. Стоило только начать речь о чем-либо, как поднимался крик: что? Опять Афганистан? Америка пропустила удар — и неизвестно было, когда оправится.

— Сложно.

— А ты попробуй.

— На первое время много не надо — сказал Авратакис — всего несколько миллионов. Скажем — на изучение вопроса. Помощь предполагается очень ограниченная — по крайней мере, пока.

— Ну, контрас тоже немного получают — однако развернулись.

— Да…