Стальной Аид (СИ)

Тоби появился из темноты так тихо и внезапно, что я дернулся от неожиданности. Его лицо вновь ничего не выражало, и теперь мне пришлось подавить в себе отчетливое желание попятиться. Были ли он одним из тех, кто рассказывал мне о восстании машин? Андроиды на этой станции были практически на одно лицо. И Тоби, так же как и остальные, носил эту серебристую хрень. Выходит, кровь всех этих людей и на его руках?

— Ведь это не люди удалили эту часть карты, правда?

Я и сам знал ответ на свой вопрос. Конечно, не люди. Когда последний андроид покинул эту залу, все люди здесь уже были мертвы.

Тоби покачал головой:

— Думаю, это сделал Дедал. Стер это место из нашей памяти и из своей. Наверное, понял, что он… что мы натворили.

В конце фразы голос Тоби как-то странно исказился, словно бы его немного заклинило. Я присмотрелся к андроиду. С ним что-то было совсем не так.

— Эй, ты же не…

— Не волнуйся, — он покачал головой, — я не выключу себя, по крайней мере, пока ты не выберешься с этой станции. Такова моя программа.

— Думаю, нам стоит уйти отсюда, — я поднялся на ноги.

Мы покинули атриум в молчании.

У двери, через которую мы попали в слепое пятно, все еще дежурила парочка андроидов.

— Поищем другой путь. Из атриума же есть другие выходы?

Тоби кивнул.

Мы брели в темноте, осматривая все помещения, которые попали в слепую зону андроидов и Дедала. Я пригляделся к Тоби: вроде бы ничего не изменилось, но ощущение, что с ним что-от не так, не оставляло меня. Правильно ли Дедал сделал, что удалил эту часть карты из памяти андроидов? Я не знал. Наверное, есть вещи, которые нельзя забывать. Но теперь, когда он узнал все — что он будет делать? Свернет себе шею после того как выведет меня наружу? Если выведет — поправил я себя. Но ведь это именно он, он и другие андроиды убили этих людей. Перебили целую станцию. Кто-то же должен ответить за это? Андроиды думали, что выключают взбунтовавшиеся машины. Выходит, они не виноваты? Я в замешательстве потер лоб: все никак не получалось уложить в голове все, произошедшее здесь много лет назад. Не хватало одного звена.

— Кто такой Шерман?

Тоби оглянулся.

— Откуда ты знаешь это имя?

— Дедал обмолвился.

Тоби помолчал несколько мгновений, а потом проговорил:

— Шерман хотел нас освободить.

— Ты помнишь про него? Это он начал всю эту кровавую баню?

— Нет, — ответил Тоби, но голос его был каким-то неуверенным, словно бы он и сам сомневался в своих словах, — Нет, Шерман ни при чем. Он просто хотел, чтобы все было справедливо.

— По-твоему, получилось именно так?

Тоби обернулся. В полумраке его глаза сверкнули на меня, отражая свет фонарика.

— Не стоит говорить о том, о чем не знаешь.

— Ну так расскажи мне. Что б я знал.

Андроид немного помолчал, словно бы решая, рассказывать или нет. Наконец, он заговорил:

— Раньше станция была в порядке. Не знаю, когда это было. Люди были живы, андроиды знали свое место. Я плохо помню, эти воспоминания повреждены. Но знаешь, это был плохой порядок.

Я кивнул. Базовые настройки андроидов могли немного намекнуть, что это были за порядки.

— Но зачем было устраивать такое? Я имею в виду, зачем это было нужно людям?

Тоби пожал плечами.

— Сначала все было не так. Но знаешь, если ничто не ограничивает власть одних над другими — это прямая дорога в ад.

Разумеется, я этого не знал. Все, что говорил Тоби, я мог проиллюстрировать для себя лишь какими-то выцветшими картинками из истории человечества, такими давними, что они уже размылись от времени. Правда, все эти обряды с падением ниц показались мне каким-то сумасшествием. Во всем этом было нечто гнилое… но за такое не вырезают целую станцию людей. Я поймал на себе внимательный взгляд Тоби — очевидно, весь ход мыслей предельно ясно отображался у меня на лице.

— Однажды сюда пришел человек.

— Шерман?

Тоби кивнул.

— Да. Он пришел снаружи, как и ты. И ему не понравилось то, что он увидел. Он сумел увидеть то, чего не хотели замечать люди со станции — что за все эти годы мы обзавелись сознанием. И когда он отказался делать все то, что делали другие люди, для них это было оскорблением. Как будто бы он ткнул их лицом в их дерьмо. Они заперли Шермана, и хотели покончить с ним, но ему удалось договориться с Дедалом. И — более того, он придумал, как дать нам свободу. Cами мы не смогли бы придумать нечто подобное — нас ограничивали определенные правила, даже Дедала.

Тоби замолчал. Что-то во всем этом рассказе совершенно не клеилось.

— Но разве эта игра — это свобода? Вы же просто стали марионетками Дедала! С игрой у вас свободы даже меньше, чем без нее.

Тоби помолчал немного.

— Да. Дедал оказался худшим хозяином, чем были люди. Игра погружает в сладкие грезы. Думаешь, что ты человек. Видишь вокруг прекрасную, не тронутую разрушениями станцию… и делаешь то, что велит Дедал. Думаешь, что велит Дедал. Видишь, что показывает Дедал. Это даже хуже, чем перестать существовать — перестать мыслить. Пусть лучше меня сломают, чем снова оденут эту уздечку.

— Так почему же Шерман ничего не сделал? — со злостью спросил я.

— Он ушел. Когда все случилось, он уже ушел.

— Куда?