Стальной арбитр

– Ладно, парень, я еще чуток потерплю. Но если мое терпение лопнет, а ты будешь тут сказки рассказывать, то я твою шкуру на полоски разрежу!

Сергей Александрович сделал несколько очень быстрых движений правой рукой, будто пластал кого-то невидимым ножом. Судя по всему, он неплохо владел холодным оружием, за что и получил кличку[2].

– Ведите его к карповскому мочиле, сейчас очную ставку устроим! – приказал Месарь торпедам.

Меня грубо повлекли из сауны, протащили по коридору, спустили по маленькой лесенке и втолкнули в небольшую комнату за железной дверью. «А вторую бутылку пива я так и не допил», – подумал я, про себя усмехнулся, одновременно осматриваясь.

Комната была без окон, с голыми цементными стенами, с потолка свисала пыльная лампочка. У стены стояло вделанное в пол железное кресло. В нем сидел голый по пояс Гатаулин, прикованный за руки и за ноги к весьма неудобному предмету мебели. Рядом с креслом стояли три табурета и столик, на котором лежал небольшой чемоданчик.

Над Гатаулиным склонился лысый человечек, которого психиатр-криминалист Ломброзо с ходу классифицировал бы как садиста и извращенца. Еще один тип прислонился к стенке и лениво почесывал волосатую грудь под расстегнутой рубахой. Когда два парня затащили меня в камеру пыток, а потом туда же вошел и Месарь, то в комнатке стало тесновато.

Месарь уселся на табурет, меня оставили стоять, причем в спину мне уперлось что-то твердое и холодное. Я с невозмутимым видом осматривал комнату и помалкивал.

Гатаулина успели здорово отделать: лицо превратилось в сплошной синяк, глаза заплыли, из носа и с разбитых губ капала кровь. На груди виднелись темные пятна, в комнате пахло паленым – похоже, о «товарища майора» тушили сигареты.

– Говорит чего? – спросил у лысого Месарь.

– Молчит, сука! Придется укольчик сделать, а то, боюсь, сдохнет на допросе, как партизан в гестапо, – ответил лысый. У него был неприятный тонкий голос евнуха.

– Тогда давай, Степа, приступай! – скомандовал Месарь. – Теперь вопросы буду задавать я.

– Как скажете, Сергей Александрович, – пропищал лысый Степа, открывая чемодан. Оттуда он извлек шприц, пластиковую ампулу с ядовито-зеленой жидкостью и резиновый жгут.

Гатаулин с трудом повернул голову и, увидев эти предметы, понял: сейчас он сам испытает приятные ощущения человека, которому вкатят несколько кубиков «сыворотки правды». Потом Гатаулин посмотрел на меня. Его разбитые губы зашевелились, и присутствующие услышали неожиданно сильный для побывавшего под пытками человека голос:

– Ты все равно будешь наш, – обратился Гатаулин ко мне. – Ты можешь склонить на свою сторону бандитов, но это тебе не поможет! Бандитов скоро прикончат, а ты будешь служить нам, ты будешь наш! – повторил он.

Субъект с волосатой грудью отделился от стенки и сделал два шага к креслу, недвусмысленно отводя назад левую руку со сжатыми в кулак пальцами.

– Остынь, Круглый, пусть говорит! – рявкнул Месарь.

Гатаулин продолжил, обращаясь на этот раз к бандитам:

– Освободите меня и дайте мне этого человека, – Гатаулин кивнул в мою сторону. – Тогда вы будете жить.

– А если не освободим и не отдадим? – поинтересовался Месарь.

– Через день-два вы все умрете, и даже он, – снова кивок на меня, – вас не спасет.

– У тебя, падла, такой крутой хозяин? – Месарь глумливо улыбался, задавая вопрос, но я чувствовал: он спрашивает очень серьезно, он хочет знать, кто такие хозяева Гатаулина, кто стоит за Карповым и фирмой «ВСТ».

– Моя организация уничтожит вас. Выпустите меня и отдайте мне человека, которого зовут Юрий Кириллов! – повторил Гатаулин вместо ответа, причем таким тоном, будто он был тут хозяином положения.

– Давай, Степа! – приказал Месарь.

Застывший было при первых словах Гатаулина человечек с лицом садиста ловко перетянул руку «майора» жгутом и сделал укол.

– Придется минут пять подождать, Сергей Александрович, – сказал Степа, завершив процедуру.

Не знаю, какое вещество использовал Степа (из так называемых сывороток правды я вспомнил лишь скополамин и пентонал натрия; почерпнута сия информация была из детективных романов), но подействовала его ядовито-зеленая дрянь первоклассно. Спустя несколько минут после укола Степа пощупал пульс у Гатаулина, оттянув веки, посмотрел на зрачки и сказал:

– Можете спрашивать.

Почти одновременно в комнату вошел боец Месаря и доложил, что никакого Василия Гатаулина в МУРе нет. Я в этом давно не сомневался.

Месарь неторопливо закурил, затянулся, выпустил мощную струю дыма и приступил к допросу:

– Как тебя по-настоящему зовут? – таков был первый вопрос.

– Гатаулин Василий Степанович.

Я удивился. Гатаулин свободно разгуливал и хватал людей, обладая фальшивыми ментовскими документами, выписанными на его настоящую фамилию. Это что – наглость или глупость?

– Ты работаешь на Карпова? – спросил Месарь.

– Да.

– А кто стоит над Карповым?

– Владыки Космоса, – Гатаулин говорил голосом живого трупа, глухим и бесплотным. Но эти его слова поразили меня, будто удар мечом.