Стальной кошмар

Илза развернулась, так что задние колеса уперлись в противоположный тротуар, и направила фургон прямо в багажник “мерседеса”, занявшего место для инвалидов. Водитель как раз выходил из машины. Фургон резко рванулся вперед.

Он врезался в “мерседес”, словно танк, каковым он, по сути, и являлся, поскольку был изготовлен из бронированных, пуленепробиваемых материалов, и, вытеснив “мерседес”, успешно занял место стоянки.

“Мерседес” вылетел вперед, сбив с ног водителя. Тот с трудом поднялся, извергая проклятия.

– Эй! Вы что, с ума сошли?!

– Это место для инвалидов! – возмущенно крикнула Илза. – Может быть, вы инвалид?

– Девушка, сейчас глубокая ночь!

– Возможно, вы и не подозреваете, что с заходом солнца конечности у них не отрастают, – язвительно заметила Илза, вылезая из машины.

– Я юрист, и вы у меня ответите за это!

– Он слишком шумит, – произнес Конрад Блутштурц. – Прикончи его.

Илза потянулась за пистолетом.

– Нет, – прошипел Конрад Блутштурц. – Тихо.

– Верно, – согласилась Илза, доставая из бардачка нож для резки бумаги в форме свастики. Его острые края страшно блеснули в лунном свете. – Лови! – крикнула она.

И водитель “мерседеса” поймал – прямо в горло. Он попытался вынуть нож из шеи, но лишь изранил в кровь руки. Издав сдавленный крик, он упал в канаву в предсмертной агонии.

– Это будет ему хорошим уроком, – сказала Илза, открывая дверцу фургона. – Невоспитанный негодяй!

Конрад Блутштурц въехал на платформу гидравлического подъемника. Илза нажала какие-то кнопки, и тяжелая платформа сначала выдвинулась вперед, а затем плавно опустилась на землю.

Конрад Блутштурц быстро поехал к дому.

– Скорей! – бросил он на ходу.

– А как быть с этим? – спросила Илза.

– Он похож на арийца. Так пусть он умрет достойно. Илза приставила пистолет к самому виску трупа, чтобы приглушить звук выстрела, и со словами “бай-бай” спустила курок.

– Черт! Забрызгалась, – пожаловалась Илза, оглядывая свою белоснежную блузку.

– Не стой так близко к тем, кого убиваешь, если хочешь остаться чистенькой. Пошли!

* * *

Феррис ДОрр спал, и ему снился сон. Этот сон он часто видел в детстве. Снилось ему, что он человек-пряник, а какие-то злые люди со странными голосами хотели испечь его в огромной печи.

Каждый раз, когда они вынимали его и запускали пальцы в покрытый глазурью живот, украшенный огромными горошинами “M&M’s”, Феррис пытался объяснить им, что они не за того его приняли.

– Суйте его назад – он еще не готов, – говорили тогда они, а Феррис вновь и вновь выкрикивал слова, которым они отказывались верить.

Проснулся он весь в слезах, повторяя:

– Я не еврей! Не еврей!

И вот впервые в жизни на его жалобу ответил чей-то голос. Голос был хриплый, явно стариковский, и в этой хрипотце Феррис распознал гортанный акцент, мучивши и его во сне.

– Конечно же, нет, – произнес голос. – Ты Феррис ДОрр, талантливый металлург, а я Конрад Блутштурц. Я пришел поручить тебе великую миссию.

Неожиданно в комнате вспыхнул свет, и Феррис увидел говорящего. Это был жуткий старикашка с железной рукой, которую он то сжимал, то разжимал. Железная рука издавала звук, напоминавший жужжание бормашины. Старик сидел в инвалидном кресле, вплотную приблизив к Феррису лицо.

Тут Феррис подскочил как ужаленный, потому что как бы ни был страшен сам старик, но одеяло, укрывавшее обрубки ног, было еще страшнее – в самом его центре красовался фашистский знак.

Юная блондинка, стоявшая возле старика, тоже имела подобный знак. У нее была повязка со свастикой на правой руке. Та же рука сжимала пистолет, направленный Феррису прямо в лицо.

– Могу себе представить, какие чудные сны снились тебе, раз ты в темноте разглядел все цвета. От страха Феррис ДОрр лишился дара речи.

– Мамочка, – только и вымолвил он.

* * *

– Спасибо, что накормил, – произнес Римо. Небрежно махнув рукой, Чиун протянул официантке карточку “Америкен экспресс”. Сегодня на нем был темно-бордовый с золотом костюм и розовый галстук.

– Ты же сказал, что ничего не ел, – сказал Чиун. – А теперь ты сыт.

Официантка взяла карточку и заполнила формуляр. Затем поместила карточку и формуляр в специальный аппарат и провела туда-сюда считывающим устройством, издавшим громкий чмокающий звук.

– Подпишите, пожалуйста, здесь, – попросила она Чиуна.

Мастер Синанджу взял протянутую ручку, с сияющим видом поставил свою подпись и принялся терпеливо ждать. Когда ему вернули карточку и формуляр, он аккуратно убрал карточку в бумажник, а формуляр выкинул в ближайшую урну.

– Видал! – обратился он к Римо, едва они оказались на Улице. Было четыре утра, и обычная городская суета еще не началась.

– Да, папочка.

– Я вот о чем подумал, – продолжал Чиун. – Как-то не верится, что американцы такие дураки и не понимают, что я все-таки должен платить за товары и услуги.

– Да неужели?

– Мне кажется, не такая уж эта карточка и необыкновенная.

– А в чем же тогда дело?

– Конечно же, все дело в моем имени.

– В твоем имени?

– Ну да. Видишь, на этой золотой карточке написано: