Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

В те октябрьские дни в Петрограде все знали, что большевики готовятся взять власть, но испуганные горожане не хотели им мешать. Если бы генерал Лавр Георгиевич Корнилов пожелал совершить военный переворот не летом, а в октябре, ему бы, пожалуй, никто не сопротивлялся.

Накануне революции Леонид Борисович Красин (давний соратник Ленина и будущий нарком в те месяцы довольно скептически относился к большевикам) в письме жене, остававшейся за границей, живописно обрисовал ситуацию в столице: «Питер поражает прежде всего, конечно, грязью и затем какой-то отрешенностью, запустением, жалкой выморочностью. Улицы и тротуары залиты жидкой грязью, мостовые полуразрушены, сломанные там и сям решетки, перила, водопроводные тумбы или люки – остаются неисправленными, стекла не мыты, много пустующих заколоченных лавчонок (хлебных, овощных) – все в целом имеет вид города если не оставленного жителями, то во всяком случае населенного пришельцами, настолько мало заинтересованными в каком-либо благоустройстве, что они не считают нужным делать самого элементарного ремонта. По погоде настроение у толпы более кислое и злое, чем летом, да и в политике идет какая-то новая анархистско-погромная волна…»

Взятие власти большевиками вовсе не было таким уж хорошо организованным предприятием. Но желающих защищать Временное правительство вовсе не нашлось.

«Громадный город как бы вымер, – вспоминал будущий главнокомандующий Красной армией Николай Крыленко. – Ни души на улицах. Иногда лишь гремели, с грохотом прокатываясь вдоль Невского, броневые автомобили и, громыхая, подтягивались к Зимнему дворцу трехдюймовые орудия… Правительство Керенского пало, так как за ним не оказалось никакой реальной силы. Ни один полк не двинулся на его защиту, и, наоборот, все полки Петроградского гарнизона повиновались приказаниям комиссаров Военно-революционного комитета Петроградского Совета».

Командующий Северным фронтом генерал от инфантерии Владимир Андреевич Черемисов отказался исполнить приказ Керенского прислать войска в Петроград: армия не участвует в политической борьбе. Черемисов покинет Россию и остаток жизни проведет во Франции.

Попытки Временного правительства отговорить воинские части от выступления на стороне большевиков успехом не увенчались. В начале одиннадцатого утра 25 октября 1917 года командующий Петроградским военным округом Георгий Петрович Полковников телеграфировал в Ставку: «Доношу, что положение в Петрограде угрожающее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают караулы без сопротивления, казаки, несмотря на ряд приказаний, до сих пор из своих казарм не выступили. Сознавая всю ответственность перед страною, доношу, что Временное правительство подвергается опасности потерять полностью власть, причем нет никаких гарантий, что не будет сделано попытки к захвату Временного правительства».

Через полгода, в марте 1918 года, большевики найдут Георгия Полковникова в Задонской степи и расстреляют.

В тот же день Временное правительство освободило Полковникова от должности командующего войсками Петроградского военного округа. Назначило генерал-майора Якова Герасимовича Багратуни. Он обещал подавить большевиков, если они посмеют выступить. Багратуни пытался собрать войска, приказал штабу Северного фронта прислать отряд, но никто не пришел на помощь Временному правительству.

Последним министром внутренних дел у Керенского был Алексей Михайлович Никитин, присяжный поверенный, меньшевик, первый председатель Московского Совета рабочих депутатов. Летом 1917 года на выборах в Московскую городскую думу абсолютное большинство мест досталось эсерам. В Московском Совете рабочих депутатов тоже тон задавали меньшевики и эсеры.

Но Военно-революционный комитет Петроградского Совета уже действовал открыто, не боясь Временного правительства.

Всю ночь Керенский провел в штабе Петроградского военного округа, переговаривался с военными частями, которые вызывал на помощь. Утром поехал навстречу частям Северного фронта, которые так и не прибудут…

Утром 25 октября министр юстиции Малянтович в последний раз увидел Керенского:

«Керенский был в широком сером драповом пальто английского покроя и в серой шапке, которую он всегда носил – что-то среднее между фуражкой и спортивной шапочкой. Лицо человека, не спавшего много ночей, бледное, страшно измученное и постаревшее. Смотрел прямо перед собой, ни на кого не глядя, с прищуренными веками, помутневшими глазами, затаившими страдание и сдержанную тревогу…

Кто-то доложил, что автомобили поданы… Керенский наскоро пожал всем руки. «Итак, Александр Иванович, остаетесь заместителем министра-председателя», – сказал он, обращаясь к Коновалову, и быстрыми шагами вышел из комнаты».

Глава Временного правительства уехал из Петрограда в собственном автомобиле, а его адъютанты уселись в машину, предоставленную американским посольством.