Стальной пляж

Я покосилась на Бренду, чтобы по её лицу понять, как она отнеслась ко всему этому — к самой истории и к тому, как я и человек, купивший большой успех, бесстыдно фабрикуем новость. То, что я увидела, навело меня на мысль, что девчонка ещё не потеряна для новостного бизнеса. В глазах журналистов, напавших на след большой сенсации, появляется некий сосредоточенный, кровожадный блеск — чтобы полюбоваться им в первозданном виде, советую посетить в зоопарке вольеры крупных диких кошек. По лицу Бренды я прочла, что если сейчас между ней и нашей новостью встанет тигр — она пробьёт в нём дыру размером и формой с высокую журналистку.

— Вы имеете в виду, — предположила она, — что выбрали человека, который отправится в тюрьму, если кто-нибудь когда-нибудь докопается до истины в этой истории.

Увы, это говорило о том, что она так до конца и не разобралась в этом человеке и его церкви.

— Ничего подобного, — отбрил Верховный Перцер. — Мы знали, что истина рано или поздно откроется, — тут он скорчил кислую мину, — хотя, конечно, надеялись, что попозже. Тогда бы мы успели выжать из неё всё возможное под любым углом зрения. Вы выросли для нас в нешуточную проблему, Хилди.

— Спасибо, — откликнулась я.

— После всего, что мы сделали для вашей братии!.. — надулся он. — Сначала вы становитесь на пути второй пули. Так вам и надо, вы же и пострадали.

— Ни капельки не страдала. Пуля прошла навылет.

— Обидно это слышать. Все пули были тщательно спланированы. Какая-то пронзила бы лоб, какая-то щёку, какая-то прошла бы ещё где-то рядом, а разорваться они должны были позднее и размозжить только затылок.

— Пули "дум-дум", — неожиданно произнесла Бренда. Она взглянула на меня и пожала плечами: — Когда вас ранило, я навела справки.

— Неважно, — продолжил Перцер. — Вторая пуля разорвалась, настигнув вас, и чересчур сильно повредила Сильвио лицо, плюс к тому его всего забрызгало вашей кровью. Вы испортили картину.

— А вот мне она показалась довольно впечатляющей.

— Благодарение Элвису за Крикет! Затем, как будто вы и без того недостаточно натворили, вы нарушаете закон и заставляете меня раскрыть карты на две недели раньше. Мы и подумать не могли, что вы пойдёте на нарушение закона — по крайней мере, не до такой же степени…

— Так подайте на меня в суд.

— Не глупите. Это выглядело бы чистейшей воды безумием, не правда ли? Всеобщие симпатии были бы на вашей стороне. Люди подумали бы, что вы оказали обществу услугу.

— На что я и надеялась.

— Ни в коем случае. Но у нас ещё есть время придать событиям верное направление и принести друг другу немалую пользу. Вы ведь знаете нас, Хилди. Вы знаете, что мы готовы сотрудничать с вами, чтобы ваша статья вызвала бешеный читательский интерес — если только вы позволите нам немного вмешаться там и сям, в порядке контроля наносимого ущерба.

Кое-что из происходящего никак не укладывалось у меня в голове, но мне пока не удавалось сформулировать вопросы. Откровенно говоря, хоть я немало повидала на своём веку и немало натворила, эта история грозила вот-вот свести меня с ума. И чего мне по-настоящему хотелось, так это бежать отсюда прочь, найти хорошее бейсбольное поле и сыграть пару-тройку подач, используя этого жуткого психопата вместо мячика.

Но я взяла себя в руки. Мне уже приходилось брать интервью у извращенцев, ведь публика всегда хочет знать о них побольше. И я задала следующий вопрос… Как бы мне хотелось потом взять его обратно и никогда не слышать ответа!

— Вот чего я никак не могу представить… или я совсем тупая… — медленно произнесла я, — под каким таким соусом вы намерены подать новость? Каким образом церковь рассчитывает выйти сухой из воды? Не убить его, как я понимаю, вы не могли. Негоже было живому святому бесконтрольно разгуливать повсюду, пукать и рыгать, как простому смертному. Сильвио должен был это понимать. Только подумайте, как неловко почувствовали бы себя христиане, если бы Иисус вернулся — им пришлось бы поскорее снова распять его, пока он не опрокинул слишком много тележек с яблоками…[53].

Я замолчала, потому что Перцер разулыбался, и улыбка мне не понравилась. Лишь на мгновение он отвёл мечтательный взгляд от экрана и посмотрел мне в глаза. Но мне показалось, что в его зрачках шевелятся черви.

— О, Хилди, — произнёс он, скорее опечаленный, нежели рассерженный.

— Не смей говорить мне "о, Хилди", ты, портативный х…сос! Я вышибу тебя из этого ящика и воткну в кучу дерьма! Я…

Бренда накрыла мою руку ладонью, и я опомнилась.

— Вас упекут за решётку на пятьсот лет, — бросила я Перцеру.

— Это нисколько бы меня не испугало, — откликнулся он, по-прежнему улыбаясь. — Но этого не случится. Разумеется, я отбуду какой-то срок. Но, полагаю, всего года три, может быть, пять.

— За убийство? За сговор с целью убить Сильвио? Я хочу знать имя вашего адвоката.

— Они не смогут доказать убийство, — парировала улыбающаяся голова. О, как я уже устала от этой улыбки…

— Что даёт вам основания так утверждать?

Я снова почувствовала, как Бренда коснулась моей руки. Она произнесла с видом человека, старающегося подсластить пилюлю: