Стальной пляж

— Ему и здесь картавить не обязательно, Бренда. Руководство парка требует только соответствующей одежды и никого не заставляет вживаться в роль. Фу делает это сам, ради забавы. Кстати сказать, он лишь наполовину китаец. Говорил мне, что без пластической операции выглядел бы не более восточным человеком, чем я. Но он любит готовить и у него хорошо получается. И ему нравится здесь.

— Полагаю, мне просто не дано этого постичь.

— Представь себе, что это круглосуточный бал-маскарад.

— И всё равно я не… Я имею в виду, что могло бы заставить человека здесь поселиться? Такое впечатление, что большинство здешних просто не справились бы с жизнью снар… — она осеклась и покраснела. — Извини, Хилди.

— Не стоит. Ты не так уж далека от истины. Куча людей живут здесь потому, что снаружи устроиться не смогли. Если хочешь, назови их неудачниками. Большинство из них побиты жизнью и сломлены. Но мне они нравятся. Здесь общество меньше давит на человека. А другие прекрасно могут устроиться снаружи, но им там не нравится. Они приходят и уходят, здешняя жизнь — не приговор. Знаю некоторых, кто проводит здесь год-два, чтобы отдохнуть и восстановить силы. Иногда — перед сменой работы.

— Ты поэтому здесь?

— Кое-что здесь под запретом, Бренда: нельзя спрашивать людей, почему они приехали. Кто захочет, сам расскажет.

— Опять я ляпнула что-то не то.

— Пока говоришь со мной, не страшно. Я просто подумала, лучше сама предупрежу тебя, чтобы ты ненароком кого-нибудь не спросила. А вот что тебе ответить… Не знаю. Поначалу мне казалось, что поэтому. А теперь… не знаю.

Она некоторое время смотрела на меня, потом заглянула мне в тарелку и сделала просительный жест вилкой:

— Выглядит аппетитно. Ничего, если возьму кусочек?

Я разрешила — и сама принесла ей из кухни стакан воды. Хунаньская говядина Фу — единственный в Техасе достойный соперник моего огненного чили.

* * *

— Так вот, Уолтер дня два-три вопил и ругался по твоему поводу, — поведала Бренда. — Мы все старались держаться от него подальше, но он врывался в отдел новостей, будто ураган, и орал то на одно, то на другое, и мы знали, что на самом деле он злится из-за тебя.

— В отдел новостей? Звучит серьёзно.

— Потом стало ещё хуже.

Мы покончили с горячим, заказали два пива, и Бренда продолжила угощать меня рассказами о своих подвигах в журналистских войнах. Без сомнения, она вела увлекательную жизнь. Мне, со своей стороны, особо нечем было с ней поделиться, разве что забавными короткими заметками о смешных ошибках и оговорках моих учеников да историей о том, как мэр Диллон однажды ранним утром вывалился из "Аламо", споткнулся на крыльце и угодил в водопойное корыто своей лошади. От такого угощения глаза Бренды временами слегка стекленели, но она храбро продолжала улыбаться. В конце концов я заткнулась и позволила ей тараторить дальше.

— Он стал вызывать нас поодиночке, — сообщила она, осушила свой стакан, увидела Фу с кувшином наготове и отрицательно покачала головой. — Он всегда говорил, что речь пойдёт о чём-то другом, но разговор всегда неизменно сводился к тебе: какой подлый приём ты с ним провернула и как он ждёт от нас любых предложений о том, как тебя вернуть. Мы стали под любыми предлогами отказываться от этих аудиенций.

Тогда он дошёл до того, что пообещал откусить голову любому, кто упомянет твоё имя в его присутствии. И мы разом заткнулись, ни слова о тебе. Так до сих пор и остаётся.

— А я подумывала, не заглянуть ли к нему, — произнесла я. — По старой памяти.

Бренда нахмурилась:

— Не думаю, что это удачная мысль, пока рановато. Пережди ещё несколько месяцев. Если только не планируешь вернуться на работу.

Она вопросительно подняла брови, но я потрясла головой, и она не сказала более ничего о том, что, как я полагала, было целью её визита.

Фу принёс небольшой поднос с печеньями счастья и счёт. Бренда разломила своё печенье, пока я выкладывала деньги на поднос.

— "Новая любовь озарит вашу жизнь", — прочла она, взглянула на меня и улыбнулась: — Боюсь, для этого я слишком занята. А ты своё не посмотришь?

— Бренда, эти предсказания Фу пишет сам. И твоё означает, что он мечтает оросить своим соком твои нижние усы.

— Что?

— Он находит тебя сексуально привлекательной и хотел бы с тобой переспать.

Бренда недоверчиво воззрилась на меня, затем взяла моё печенье и разломила. Посмотрела на предсказание и встала. Фу примчался быстрее ветра, помог нам отодвинуть стулья, подал наши шляпы и кланялся до тех пор, пока мы не вышли на улицу.

Снаружи Бренда взглянула на ноготь большого пальца и заторопилась:

— Мне уже пора восвояси, Хилди, но…

Вдруг она хлопнула себя по лбу:

— Почти забыла главное, зачем пришла! Какие у тебя планы на Двухсотлетие?

— На… а ведь правда, оно уже через…

— Четыре дня. Об этом только и кричат во всех новостях последние недели две.

— Мы здесь не очень-то следим за новостями. Посмотрим… Я слышала, баптистская церковь собирается организовать нечто вроде барбекю, а ещё будет уличная ярмарка. Фейерверки после заката. Народ соберётся со многих миль вокруг. Должно быть весело. Хочешь, приходи.