Стальной пляж

Бренда опустилась на четвереньки и заползла в куполообразный шлюз, я поспешила застегнуть за ней дверь, чтобы избавить от необходимости шарить позади себя, а она сообщила, что у этой модели застёжки закрываются сами, так что со времён моего детства произошёл существенный прогресс. Бренда занялась настройкой подачи и температуры воздуха, а я тем временем перенесла одеяла, подушки, термосы и остальные наши вещи в шлюз — стараясь свернуть их покомпактнее и брать побольше за раз, не стоило разбазаривать воздух, слишком часто открывая застёжку двери. Затем мне пришлось подождать снаружи, пока Бренда затаскивала всё внутрь и выставляла температуру, давление и влажность в основном помещении палатки. Когда я наконец тоже оказалась там и сняла гермошлем, было ещё холодновато. Я написала пальцем по инею своё имя, как когда-то давно делала в походах; вскоре иней растаял, выпала роса… и наконец купол как будто исчез.

— Давненько же это было, — произнесла я. — Я рада, что ты привезла меня сюда.

В кои-то веки Бренда прекрасно поняла, о чём речь. Она перестала возиться с вещами, встала рядом со мной, и мы молча предались созерцанию окружающей красоты.

На Луне любая красота окажется суровой. На много миль вокруг не увидишь ничего благожелательного или утешительного, совсем как в Западном Техасе. И это был лучший способ любоваться такой красотой — через невидимый потолок палатки, как будто бы мы стояли на чёрном пластиковом круге прямо посреди безвоздушного пространства.

К тому же время дня как нельзя лучше подходило для созерцания; я имею в виду, время Лунного Дня. Солнце совсем приблизилось к горизонту, и тени казались бесконечно длинными. Что было к лучшему, поскольку половину открывавшегося вида занимала величайшая свалка планеты. Такие тени создают забавное впечатление. Если вы никогда не видели снега, отправляйтесь в Пенсильванию на ближайший запланированный снегопад и полюбуйтесь, как снег преображает большинство банальных — и даже уродливых — пейзажей в волшебные ландшафты. Так действуют и солнечные лучи на лунной поверхности. Резкие и яркие, как бриллиант, они зажигают яростным светом всё, к чему прикасаются, но ничего не разрушают; в неподвижной безмятежности миллиарды осколков света и тьмы превращают самый банальный предмет в огранённую драгоценность.

На запад мы не смотрели; там свет слепил глаза. На юге перед нашими взорами предстала холмистая местность: справа от нас она постепенно сглаживалась, слева громоздились бесконечные груды мусора. Прямо на востоке был край кратера Деламбр, а на севере, почти за милю от нас, вздымался остов "Роберта А. Хайнлайна" — заброшенного недостроенного межзвёздного корабля.

— Как думаешь, им не трудно будет нас найти? — спросила Бренда.

— Лиз и Крикету? Вряд ли. Здесь же торчит старина "Хайнлайн". Не промахнёшься.

— Вот и мне так показалось.

И мы принялись за мелкие домашние хлопоты: надули мебель, расстелили коврики. Бренда показала мне, как устанавливать ширму, разделяющую палатку на два не слишком изолированных помещения, как обращаться с маленькой походной плиткой. Пока мы со всем этим возились, представление началось. Но ничего страшного; оно предстояло долгое.

Мне пришлось признать, что художник-постановщик прекрасно справился со своей задачей. Всё это затевалось как дань памяти миллиардам погибших на Земле, не так ли? И на широте Парка Армстронга Земля оказывается прямо над головами зрителей, правильно? А если начать представление на закате, в небе будет яркий полумесяц Земли. Так почему бы не сделать Землю центром и темой небесного зрелища?

Если совсем чуть-чуть подсуетиться, можно начать торжество, когда Луна окажется напротив бывшего Меридиана смены дат. А теперь представьте: Земля вращается, и одна за другой на свет нового дня выплывают её бывшие страны. Когда появляется каждая из них…

Нас озарил красный свет флага Сибирской Республики, стокилометрового прямоугольника, висевшего достаточно высоко, чтобы закрыть полнеба.

— Ух ты, — выдохнула Бренда и раскрыла рот.

— Ух ты — ух ты, — произнесла я и закрыла свой. Флаг ярко сиял в вышине почти минуту, потом рассеялся и погас. Мы кинулись к Брендиному портативному приёмнику, поспешно включили его, повесили большие колонки по обеим сторонам палатки — и успели к самым первым аккордам гимна "Боже, храни Новую Зеландию", а в небе над нами уже развевался новозеландский флаг.

И в таком духе должны были пройти ближайшие восемнадцать часов.

Когда приехала Лиз, она рассказала нам, как всё было сделано. Флаги представляли собой сетчатые конструкции, их помещали в большой контейнер и запускали в небо с одной из двух пиротехнических баз: "Бейлор-Эй", примерно в сорока километрах к югу от нас, или "Хайапатия и Торичелли", на востоке. Как только оболочка достигала нужной высоты, она лопалась, ракеты выбрасывали горючий материал, и с помощью радиосигнала его поджигали. Всё чётко.