Стальной подснежник

— Может быть, поднимемся наверх? Я ценю ваше позволение поговорить с Ло наедине и тем более не хотел бы им злоупотреблять.

Капитан кивнул. С момента возвращения в зал он почти не разговаривал, отделываясь краткими ответами, если к нему обращались впрямую, и Ло это очень не нравилось. Казалось, что сдержанное напряжение висело между ее мужем и почти братом прямо в воздухе, как темное облако. И рассеять его Ло не могла, даже не представляла — как.

В комнате, которую ему отвели, Бастельеро расстегнул дорожную сумку, небрежно брошенную на кровать, и подал Ло нежно-розовый конверт, от которого поплыл запах цветов, пояснив:

— От леди Мелиссы.

Ло торопливо надорвала тонкий край, стараясь не задеть листок внутри. Достала его и жадно вчиталась в легкие, словно летящие строки, написанные изящным почерком со множеством завитушек. Пожелания здоровья и семейного благополучия, сдержанный рассказ, как благоволит к Мелиссе ее величество… Ло сама не знала, чего ждала, но тем более сильным было разочарование. Такое письмо могла бы написать любая из ее светских знакомых. Безупречно изысканное, словно списанное из руководства по этикету, и столь же совершенно безликое, чужое… Нет же, девочка, должно быть, просто пишет, как ее учили! Мелисса всегда была старательной ученицей и безупречно воспитанной леди, а должность фрейлины наверняка отточила в ней понятие об этикете до совершенства. Вот здесь, когда она говорит об ухаживающем за ней графе Дортмундере, в холоде интонаций прорезается живое чувство. Граф прислал ей новый сборник стихов со своими комментариями, он так тонко чувствует поэзию! И на балу по случаю Зимнего Солнцестояния Мелисса обещала ему целых три танца, что этикет позволяет незамужней девушке отдать чужому мужчине…

— Кажется, Мелли счастлива, — сказала Ло, только сейчас поняв, какая страшная пропасть разделила ее с самым близким человеком.

Благие боги, ведь они оказались на самом деле чужими друг другу. Конечно, Ло писала сестре, когда выдавалась свободная минута, и получала ответные письма, дорогие самим своим существованием весточки из дома… Но за эти три года сестра выросла, стремительно и безнадежно превратившись в благовоспитанную и совершенно чужую Ло девицу. А когда теперь выдастся случай познакомиться с ней заново? Вспомнить их былую близость, разговоры, нежность… Еще через три года?

— Это от Братца Ги, — подал ей Маркус второй конверт, пахнущий не духами, а — самую малость — карвейном.

Перед тем, как его распечатать, Ло глянула на Рольфсона. Капитан стоял у стены, скрестив руки на груди, и лицо его было непроницаемо, полностью оправдывая прозвище. Надорвав конверт, Ло вытащила письмо, мельком глянула, что оно написано по-дорвенантски, и решительно протянула Рольфсону, пояснив:

— Прочтите первым. Ги не мог написать ничего такого, чего я должна была бы стыдиться.

Что-то дрогнуло в серо-зеленой глубине бесстрастного взгляда, капитан покачал головой:

— Я не читаю чужих писем, миледи. И полагаюсь на вашу честность. Вы уверены, что я нужен вам здесь?

— Я уверен, — сообщил Бастельеро. — Потому что Братец Ги прислал свадебные подарки вам обоим. Вы же не заставите меня гоняться за вами по всей крепости, чтобы их вручить? Кстати, здесь водятся странные звери, один, смахивающий на кота, но раза в три крупнее, уже обшипел меня в коридоре. Это что, карликовая рысь?

— Это Мяус, — рассеянно сказала Ло, читая письмо и невольно улыбаясь: из строк этого письма, как живой, говорил ее старый друг. — Если у местных котов есть свой сержант, то именно он. Маркус, так ты действительно ездил во Фрагану по делу? Ги пишет, что ты ему очень помог…

— Меньше, чем хотелось бы, — вздохнул Бастельеро, доставая из сумки большую плоскую коробку, обтянутую бархатом. — А вот и подарок, драгоценная.

Отложив письмо с поздравлениями, Ло потянулась за коробкой, откинула крышку и ахнула. Темно-красное сияние, густое, как старое вино, ударило в глаза, наполнившись светом от очага и лампы и умножив его многократно. Начищенная золотая оправа окаймляла то, что на первый взгляд показалось каплями крови, но не обычной, а полной внутреннего огня.

— Боги… — прошептала Ло непослушными губами, не в силах оторвать взгляд от содержимого коробки. — Что это…

В гнездах из черного бархата золотыми змеями нежились ожерелье и диадема с огромными рубинами старинной огранки, под ними сверкали роскошные серьги, а по бокам играли пойманными лучиками света парные браслеты с теми же великолепными, тщательно подобранными по размеру и цвету камнями.

— Это же…

Ло, тысячу раз видевшая эти украшения на семейных портретах, первый раз смотрела на них вживую — и на глаза ее сами собой наворачивались слезы. Конечно, только от слепящего блеска камней!

— Рубины Ревенгаров, — спокойно, даже обыденно подтвердил Бастельеро. — Если не ошибаюсь, знаменитый гарнитур из приданого принцессы Береники. Видите ли, капитан, пару сотен лет назад принцесса Дорвенанта вышла замуж за тогдашнего лорда Ревенгара — очень романтическая история, поверьте. Некоторое время назад гарнитур был утрачен.