Стальной Прометей

Сознание работало. Я увидел, как перекосило рыбью харю, и как он со злостью пнул меня по бедру.

– Ты еще мне смеешь указывать?! – прошипел тварь, – да я тебя в секунду развалю!

Он сплюнул на пол, так удачно попав мне в голову. И я понял, что с рыбой шутки лучше не шутить.

Особенно если учесть тот факт, что у него есть пульт управления меня.

Иначе от этой селедки не осталось бы и тухлого рассола.

Но говорить и двигаться я не мог, оставалось только с ненавистью смотреть на обидчика.

– Погоди-ка, – рыба смежила веки, и злоба на ее морде сменилась выражением заинтересованности, – так ты не пустой что ли?

Перепончатая ладонь опустилась, поворачивая вбок мою голову. Раздался щелчок. Рыба наклонилась ко мне вплотную, что-то рассматривая у меня на левом виске. Видеть что там, я конечно не мог.

Надо сказать, разглядывала долго, секунд двадцать точно. А затем отстранилась, и нависла надо мной, прижав к подбородку перепончатую лапу.

Подумав о чем-то, снова взяла палку, и еще раз ткнула меня в бок.

– Не пустая кукла, – сказала рыба, обращаясь куда-то в пустоту, – это очень интересно. Божественный и высшие будут довольны, им нравятся такие игрушки…

Это какие-такие игрушки? Я ничего не понял.

Рыб перевел взгляд на меня. Желтые глаза блеснули.

– Ты когда сдох-то? – спросил он меня. Тон его в этот момент звучал более дружелюбно, чем прежде.

– В смысле – сдох? – не понял я. – Я вроде живой…

– Ну, когда тебя в куклу поместили, – уточнил рыб, – в каком году хоть? Какой эпохи?

– Две тысячи девяносто пятый на дворе был, – не хотя ответил я, – но я не умирал, мой врач попытался спасти мое тело…

– Не интересно, – махнул рукой рыб, – древний ты, как океан. Но мне плевать. И всем остальным тоже. Поднимайся. Отведу тебя к высшим на развлечение.

– В смысле?!

От услышанного я опешил. Где-то внутри груди зажегся тревожный огонек. Какие развлечения? Какая древность?! Что ты несешь?!

Как только ко мне вернулась способность двигаться, я подпрыгнул и попытался ухватить рыба за грудки, но тот оказался проворнее, и выставил вперед палку.

– Дернешься – убью, – прошипел он, оскалив острые зубы.

Выглядел рыб серьезно, поэтому мне ничего не оставалось кроме как поднять руки вверх.

– О'кей, – сказал я, – обещаю не делать резких движений.

– Вали давай, – рыб качнул своим оружием, показывая что мне нужно повернуться. Мы прошли с ним в глубь помещения. Рыб вел меня перед собой, держа на «мушке». Мы шли вдоль распахнутых кофров, до тех пор пока не наткнулись на металлическую дверь. Открывалась она не в сторону, а вверх. Я это понял сразу, так как на ней не было ни ручек, ни петель. Рыб с великой осторожностью нажал на кнопку в стене, и передо мной открылся длинный темный коридор, уходящий во мрак.

– Вперед, – скомандовал рыб.

Коридор был узковат для меня. Стены напирали отовсюду, с потолка капала вода. Более того, потолок был низок, и чтобы не биться башкой, мне пришлось согнуть голову и идти вперед затылком.

Мой траурный конвоир вел меня куда-то во тьму коридора, и мне оставалось подчиниться. Боли после тех тычков палкой я конечно же не чувствовал, что не могло не радовать. Однако та штука у него в руках могла плохо влиять на техническое состояние моего тела. Так что оставалось просто идти вперед, и не бесить рыбу.

Вопросов у меня было больше, чем ответов. Мы все шли и шли, коридор тянулся по прямой, никуда не разветвляясь. Передо мной только высились мрачные металлические своды, да изредка тишину прерывал звук капающей воды.

– Рыба, – осторожно позвал я, и тут же чуть нагнулся вперед, ожидая удара.

Но ничего не произошло.

– Что надо? – отозвался конвоир. Смотри-ка на «рыбу» не обиделся. Уже хорошо.

– А какой сейчас год?

Мне было ужасно интересно, куда же меня все-таки забросило.

На мгновение я услышал, как шлепающие шаги рыбы стали тише и как будто неуверенней.

– Первый, в правлении Божественного, – ответил он, и в голосе его послышались нотки неуверенности. Рыба дала петуха.

Ха-ха. Смешно.

Я усмехнулся. Неужели он сам не знает?

– А тебе-то какая разница, мусор? – тут же отозвался рыб, поняв, что над ним смеются.

– Да так, просто думаю, – отозвался я. – Смотри, я умер, если так понимать, в двухтысячных годах от рождества Христова. Вот и размышляю, сколько же лет прошло.

Действительно, я пришел к выводу, что скорее всего действительно погиб когда-то. А моим последним воспоминанием на переписанном сознании осталась, собственно, медицинская процедура.

И я никак не могу знать, что же было дальше. Сколько прошло лет, где я оказался, зачем, на какой планете…Молодец, Хабиб. Успел-таки таки выполнить свое обещание, и дать мне тело.

Глава 4, Седрик