Стальной рассвет. Пески забвения

Сиурд тяжело вздохнул. Он стал думать о том, что где-то здесь, по слухам, в последнее время обитает Посвящённый Римар Жункей и все последователи, сопровождавшие его по пятам. Он настраивает чернь не только против энгортов, но и против аджеронов, призывая обрушить и на тех, и на тех всю ярость, что живёт в каждом. Этот Посвящённый стал опасен также, как и молодой выскочка, называющий себя наследником Атуала Третьего. Если они объединятся, то сердца колмадорийцев покинут последние сомнения. Тогда Колмадор действительно будет потерян для Аджера навсегда. Люди барона до сих пор не трогали Посвящённого потому что опасались гнева простолюдинов.

Однако в последнее время боги отвернулись от аджеронов. Тувлер решил покончить с Посвящённым. Сейчас для этого настало время: или он сам, или этот полоумный.

Кивком подозвав Перегнера Гермута, барон произнёс:

— Где-то здесь должен быть Посвящённый Римар Жункей. Опроси местных, найди его, доставь ко мне. Всех полоумных почитателей разгони. Или убей, если попытаются оказать сопротивление. Перед тем, как отправляться на поиски, отряди пятьдесят всадников для сопровождения купцов и остальных с их семьями. Пусть идут в Аджер или куда пожелают. Всадников возглавит Корад Плат.

— Я понял, милорд. Благодарю за позволение остаться, — спокойно произнёс дворянин. — Моё сердце требует возмездия проклятым еретикам.

— Да, ты понадобишься ещё, Перегнер, — кивнул барон. — Правильно ты сказал в замке, что сил у нас недостаточно для похода на Аджер и что армия наша разбита. И всё же я смогу собрать ещё. И не одну если понадобится. Для этого мы двинемся на восток.

Недавно я подумывал о том, чтобы начать переговоры с восставшими, дабы оттянуть время. Однако всё изменилось очень быстро. Никаких переговоров не будет. Я дам сражение молодому выскочке, разобью его, подавлю восстание, и только после этого как победитель отправлюсь в Аджер, рассею всех смутьянов, прикажу казнить зачинщиков и займу трон. Наша страна опять станет единой, а Колмадор по-прежнему останется вассальным. Наместником назначу тебя.

— Благодарю, милорд, — дворянин, сидя в седле, склонился в полупоклоне.

— Ступай, найди Посвящённого.

Римара Жункея разыскали на другой окраине деревни, где тот пребывал во внутреннем уединении и созерцании горизонта, не замечая вокруг никого и ничего. Он сидел на невысокой чурке. Его поношенные просторные одежды шевелил лёгкий прохладный ветерок. Но Жункей на холод не обращал внимания.

Его почти облысевшая голова устроилась на одутловатых покатых плечах, словно шеи не было вовсе. Спина прямая, как древко копья, руки расслабленными ладонями вверх покоились на коленках, белеющих из рваных штанов, заправленных в стоптанные сапоги грубо выделанной кожи. Прищуренные глаза неподвижно смотрели вдаль. На обросшем седой клочковатой бородой лице застыла отрешённость. На лбу виднелась Печать Посвящённых — отметина в форме небольшого кольца, образованного лопнувшими капиллярами. Все знали, что подделать Печать невозможно. Подобная отметина появляется только у истинно Посвящённых, на кого обратили взоры сами боги.

Он мог бы ходить в золоте, как ходил когда-то, будучи богатым купцом, и вкушать только лучшую еду, запивая лучшим элем. Но от всего Римар отказался, когда на него сошло Откровение. С тех пор он бродил по дорогам, рассказывая всем о Предтечах и их воле, призывая колмадорийцев скинуть гнёт аджеронов, прогнать еретиков, а потом обрушить свой гнев на энгортов, вторгшихся в Колмадор.

Его последователи пристроились позади, боясь побеспокоить Учителя. Одни присели на корточках, не желая сидеть на ещё стылой земле, другие устроились на брёвнах. Всего их было не меньше тридцати: бесноватые, нищие, психически неуравновешенные, мечтающие стать Посвященными. Все преданно пялились в ту же сторону, что и Жункей, пытаясь прочувствовать то же, что чувствовал Посвящённый. Хоть их попытки и были тщетны, усердия у фанатичных последователей не убавилось.

Разного возраста и положения, все они стали равны в своём неуёмном желании постичь Откровения Предтечей. Последователи были не менее грязны и оборванны, чем Жункей. Но это их ничуть не волновало. Помыслы возвышались над примитивными потребностями заблудших людишек. Они были выше мирских забот, самозабвенно полагая, что постигают всю глубину Откровений.