Стальной век. Социальная история советского общества

Когда в марте 1921 г. X съезд большевистской партии по докладу Ленина одобрил замену изъятия продовольственных запасов у крестьян (продразверстки) натуральным продовольственным налогом, эта мера воспринималась прежде всего как уступка недовольному и бунтующему крестьянству, о чем открыто говорилось в те месяцы. Крестьянство, составляющее большинство населения, «нельзя так изгнать, как изгнали и уничтожили помещиков и капиталистов. Надо долго и с большим трудом и большими лишениями его переделывать», - объяснял глава российского правительства на партийной конференции в мае 1921 г.¹⁷²

Предложение об отказе от политики изъятия «излишков» продовольствия у крестьян обсуждалось в большевистских верхах и раньше. В феврале 1920 г. с такой идеей выступал Троцкий, через год аналогичный проект представил в специальную комиссию Политбюро и Ленин. В обстановке подъема народных восстаний по всей стране весной 1921 г. проект был одобрен, и соответствующий декрет был издан ВЦИК 21 марта. Отныне произведенная крестьянином сельскохозяйственная продукция признавалась его собственностью при уплате им государству натурального налога в размере определенного процента от собранного урожая. Налоговые льготы предоставлялись беднякам, середнякам и хозяйствам «городских рабочих», а также тем хозяевам, которые расширяли посевные площади и увеличивали урожайность на своих полях. Крестьянин был волен распоряжаться той частью урожая, которая оставалась у него после уплаты налога. Предполагалось, что ее можно будет продавать в рамках системы кооперативов и «в пределах местного хозяйственного оборота»¹⁷³. Но большевистская власть, воспринимавшая общинное крестьянство как «мелких собственников», «мелких буржуа», решила пойти дальше. Рассчитывая, с одной стороны, потрафить предполагаемой «коммерческой жилке» крестьянина, а с другой, надеясь таким образом стимулировать рост сельскохозяйственного производства, ВЦИК разрешил продажу «излишков» на «базарах и рынках». Вскоре правительство издало декрет, отменивший ограничения «местного оборота»: он дозволял «свободный обмен, продажу и покупку», а также свободный подвоз продовольствия гужевым, железнодорожным и водным транспортом. Наконец, в мае 1921 г. партийная конференция провозгласила, что в стране вводится «новая экономическая политика» (НЭП), которая устанавливается «на долгий, рядом лет измеряемый, период»¹⁷⁴. Основным рычагом этой политики был объявлен «товарообмен».

Однако НЭП был не только уступкой интересам крестьян, как их понимали большевики, - своего рода «отступлением», «временной» передышкой, «крестьянским Брестом», как выразился известный партийный деятель Д.Б.Рязанов¹⁷⁵. «Философию» и мотивы нового курса достаточно прозрачно сформулировали сами большевистские вожди, хотя цели и задачи режима, как это было принято, облекались в одеяние из социалистических фраз. Лидеры партии исходили из того, что им необходимо продержаться до победы революции в развитых Западных странах (что для них было равнозначно приходу к власти в этих странах коммунистических партий). Теперь, после поражения левых восстаний в Германии и подписания мирного договора с Польшей в марте 1921 г., они считали, что наступление этого момента откладывается, и к нему необходимо подготовиться заранее: накопить силы на случай возможных военных столкновений, укрепить экономический и военный потенциал. Но это, в свою очередь, требовало ускорения хозяйственной и общественной модернизации России, стабилизации ее экономики, наращивания сельскохозяйственного и промышленного производства. «...Перспективы мировой революции... благоприятны, - заявил Ленин на IV конгрессе Коминтерна в ноябре 1922 г. -И при одном определенном условии, я полагаю, они станут еще лучшими... Мы теперь только получили возможность учиться. Я не знаю, как долго эта возможность будет продолжаться. Я не знаю, как долго капиталистические державы предоставят нам возможность спокойно учиться. Но каждый момент, свободный от военной деятельности, от войны, мы должны использовать для учебы...»¹⁷⁶.

Под «учебой» Ленин понимал не только накопление знаний. Не зря же он весной 1918 г. предлагал «учиться у капиталистов» - учиться налаживать хозяйство. Теперь, в 1921-1922 гг. лидер большевиков напомнил о своих статьях того периода и вновь призвал развивать в России модель своеобразного «государственного капитализма» - смешанной экономики под контролем государства, управляемого большевистской партией.

Вот почему НЭП, начавшись, на первый взгляд, как политика в области отношений между государством и крестьянством, между городом и деревней, превратился во всеобъемлющую (хотя и не свободную от противоречий) систему экономических, политических и социальных мер.