Стальной волосок (сборник)

– Батюшки мои! Только сейчас сообразил! Вы ведь до сих пор не знаете мою фамилию! Все «Петр Афанасьич» да «доктор»… да «сеньор Педро»… Позвольте представиться… – он привстал с каютного диванчика и наклонил голову: – Член Российской академии, доктор медицины и биологии, профессор Петербургского университета Петр Афанасьевич Повилика. По-ви-ли-ка… Фамилия не совсем обычная, но вполне русская и не хуже других. А?

Гриша почему-то слегка смутился, но тут же обрадованно закивал: хорошая фамилия! Павлушка – тот едва ли во всем разобрался, но главное, видимо, понял. Тоже старательно закивал. И с той поры в веселые минуты звал Петра Афанасьевича «По-вилика» (а то раньше все «доктор», да «доктор»)…

А сейчас автор считает возможным перевернуть еще несколько картинок волшебного фонаря. Если описывать в деталях путешествие на «Каталонии», а потом по суше, через несколько европейских городов, получилась бы отдельная книжка. А книжек про такие путешествия – целые библиотеки…

Гамбург и другие города были, конечно, интересны, но не так сказочны и праздничны, как Гавана. Да и усталость давала о себе знать. Просторный деревянный дом на Ляминской, недалеко от Михаило-Архангельской церкви, казался теперь самым желанным местом на планете. Но до него было еще ох как далеко. А к тому же снова стали нарастать опасения: что ответит дядичка Платон на Гришино письмо?

Письмо это Гриша написал в Гаване в первый же день, когда выбрался из убежища и помахал вслед «Артемиде». Он думал, что будет сочинять его долго, старательно, всю ночь, вкладывая в каждую строчку всю душевную убедительность. А выплеснулось быстро (порой – вместе с искрами слезинок). Были там разные фразы, в том числе и такие:

«…Дядичка, ну раз уж так положил Господь, что судьба свела нас вместе, ведь нельзя отрывать друг от друга, когда получается, что мы стали, как два брата. Он один и не сможет жить, да и я без него сделаюсь на всю жизнь не такой, как нынче…» «Много ли на него надо затрат! Если одежда, то возьмет мою старую. А ест он совсем как пичуга, крошки со стола. И места не займет, будем вместе в одной моей каморке. А потом он научится ремеслу, будет сам зарабатывать на хлеб, у него такие умелые пальцы…» "Дядичка Платон, пожалуйста-пожалуйста, не откажите в этой просьбе, молю Христом Богом… А то, что он крещен не по-нашему, то можно ведь окрестить заново, в православную веру. Он и «Отче наш» знает, только по-своему, «Патер ностер»…

Доктор взял Гришино письмо, глянул на застыдившегося, моргающего мокрыми ресницами мальчишку, прочитал, молча свернул вчетверо. Стал клеить конверт… Гриша не знал, что в этот конверт Петр Афанасьевич вложил еще и свое письмо. А кроме того – Гришино послание на обороте гравюры – то, которое тот оставил, «ударившись в бега». Пусть там, в Турени, поймут, как оно все было. Почувствуют…

В Петербурге оказались в начале второй недели сентября (по европейскому календарю; а по нашему – на двенадцать дней раньше). Погода стояла на удивление теплая, совсем еще лето. Стали жить у доктора. Гуляли по столице, сводили Павлушку в Кунсткамеру, съездили на паровом катере в Петергоф… Гриша написал домой еще одно письмо – на тот случай, если отправленное из Гаваны потерялось.

А если и не потерялось, то когда пришло в Турень? И сколько еще ждать ответа?

Ну, почему так устроена жизнь – все время надо чего-то тревожно ждать, томиться в неизвестности?… Митя Невзоров на «Артемиде» говорил как-то, что кое-где есть уже устройства для быстрой пересылки писем: стоят такие мачты с перекладинами на макушках и передают друг дружке буквы особыми знаками. Но когда такие устроят повсеместно?…

Видно, судьба решила, что хватит мучить мальчишку, и ответное письмо пришло раньше, чем ждали. На адрес доктора.

Тот распечатал серый плотный конверт, взял себе один лист, а другой отдал обмершему Грише:

– Это тебе…

Гриша не сразу понял, что почерк не Платона Филипповича. Писала Полина Федоровна…

Она хорошо, она замечательно писала!

«Гришенька, родной наш путешественник, здравствуй! Платон Филиппович прихворнул, да не сильно, не беспокойся, просто прилег и попросил, чтобы тебе отписала я. Сразу пишу про главное. Конечно, пусть приезжает мальчик Павлушка. Грешно было бы отрывать вас друг от дружки, раз уж сделались, как названые братья. Да и мы полюбим мальчика, пригреть сироту – это Божеское дело. Девочки уже прыгают заранее, ждут, когда будет у нас в доме еще один озорник…»

Ну а дальше много всего, подробности всякие. Это можно уже читать-перечитывать потом. Главное-то в начале…

Уже после, когда обдумывал случившееся неторопливо и по-взрослому, Гриша понял, что не зря дядичка Платон «прихворнул» и поручил письмо жене. Он ведь ощущал, что есть между ней и Гришей чуть заметный холодок. И подумал теперь: пусть решает. Если уж сама скажет «да», потом не будет недовольства и упреков. И она сказала то, что надо. Все-таки умная и добрая женщина. И мать к тому же…