Стальные когти

— Рудель — ну конечно же Рудель! — с энтузиазмом воскликнул Адольф Гитлер. — Оберст Рудель из люфтваффе[44]. Что бы ни твердили о люфтваффе, которым руководит Геринг, никто не может при этом отрицать, что оберет Рудель — настоящий ас. Никто не ставит под сомнение ни его умение, ни его храбрость. Сколько раз он уже был ранен с начала войны?

— Девять раз, мой фюрер, — мгновенно откликнулся Йодль, недоумевая про себя, почему он, глава штаба, обязан держать в своей памяти подобные мелочи. Но в то же время генерал прекрасно понимал, что, если не сможет запомнить все подобные мелочи, то не продержится в ближайшем окружении Гитлера и суток. — Он был ранен девять раз, и дважды — очень тяжело.

— Вот-вот! — с воодушевлением воскликнул фюрер. — Это как раз и говорит обо всем. Перед нами — человек, который продолжает летать и успешно сражаться после столь многих ран. — Он ударил по ладони кулаком. — Один такой человек стоит целого советского корпуса! Отлично, Йодль. Передайте в штаб люфтваффе, что я приказываю пяти эскадрильям штурмовиков оберста Руделя немедленно принять участие в сражении под Курском. Вы понимаете смысл приказа? Немедленно!

Но прежде чем Йодль смог изобразить на своем лице подобающий ситуации энтузиазм, из здания ставки Гитлера выбежал майор Бухс с искаженным от волнения лицом.

— Мой фюрер! — закричал он. — Мой фюрер!

— В чем дело, Бухс? — рявкнул Гитлер.

Майор сунул фюреру листок бумаги.

— Только что получено от фельдмаршала Роммеля, мой фюрер! Совершенно срочное сообщение! — выпалил он.

Гитлер поискал свои очки в тонкой золотой оправе, в которых никому никогда не было позволено снимать его — даже его личному фотографу Генриху Гофману. Надев их, он вперил глаза в срочное донесение Роммеля. Внезапно из его груди вырвался длинный протяжный стон — стон раненого животного. В углу рта конвульсивно задергался мускул.

— Что такое, мой фюрер? — встревоженно осведомился Йодль. Он даже протянул к Гитлеру обе руки, точно собираясь поддержать его, чтобы тот не упал.

Адольф Гитлер беззвучно протянул ему сверхсекретное донесение. Оно было очень кратким и простым. Но Йодль мгновенно понял, что эти несколько простых слов означают конец Тысячелетнего рейха: «Сегодня утром союзники высадились в Сицилии. Эрвин Роммель».

Глава вторая

На огромной равнине под Курском было жарко, как в раскаленной печи. Ослепительный солнечный счет резал глаза, точно нож. Само же небо над головами бойцов «Вотана», затянутое пеленой дыма от пожарищ, выглядело угрожающим. Но, несмотря на убийственную жару, они были полностью готовы. Все танки батальона были аккуратно обозначены свежими опознавательными знаками, чтобы немецкие самолеты без труда могли отличить их сверху, а по направлению к позициям русских были выложены на траве огромные черные стрелки. Хорошо видимые с воздуха, они должны были точно указать самолетам германских люфтваффе, куда именно им следует наносить удар.

— Вот они! — закричал обершарфюрер Шульце, указывая рукой на запад.

— Они летят, они летят! — восторженно загалдели вслед за ним все остальные бойцы «Вотана». Они вскарабкались на броню своих Pz-IV и Pz-VI, чтобы получше рассмотреть приближающиеся бомбардировщики. Эсэсовцы были охвачены таким энтузиазмом и радостью, что даже не думали в этот момент о том, что их самих теперь могут легко обстрелять русские снайперы.

Немецкие «штуки» быстро приближались к ним. Издали они были похожи на черные силуэты ястребов.

Самолет-лидер трижды покачал крыльями, подавая условный сигнал остальным. И тут же один из бомбардировщиков устремился прямо к земле, включив на полную мощность сирены. В ответ по нему заработали русские зенитки. Корпус «штуки» окутали белые облачка разрывов. Однако сидевший в кабине самолета оберет Рудель, один из лучших асов люфтваффе, невзирая ни на что, продолжал свою атаку, круто пикируя к самой поверхности земли, где находились русские танки. И в тот момент, когда, казалось, столкновение с землей неизбежно, он вдруг резко вывернул руль, взмывая вверх. Одновременно вниз посыпались бомбы. Они стали рваться с ослепительным светом и ужасным треском, словно рвалась парусина.

Взобравшиеся на свои танки бойцы «Вотана» громко ликовали. Было видно, как загорались один за другим Т-34. Русские зенитные орудия яростно обстреливали немецкие бомбардировщики, но без какого-либо успеха. Темные и рыжеватые комки разрывов густо испятнали небо перед самолетами люфтваффе, но те по-прежнему наносили один успешный бомбовый удар за другим.

— Давайте, давайте, ребята, — орали эсэсовцы, — наподдайте хорошенько этим большевистским ублюдкам!