Стальные небеса

– Тяжело. Но у меня никогда еще не было столь важной работы, ваша светлость. И прямо сейчас я тоже собираюсь заняться ею.

– Ну, тогда не будем вам мешать, – благодушно проговорил мой муж, поднимаясь и помогая мне встать.

– Вы и есть моя работа, – проворчал доктор Лео, покачав головой от нашей бестолковости. – Ложитесь, господин герцог, я обязан вас осмотреть вместе с виталистом. Сейчас сюда подойдет Энтери, а мы пока измерим температуру… и давление… и возьмем кровь на анализы. И ответите мне на пару… десятков вопросов о вашем самочувствии, раз мы имеем уникальный случай восстановления конечностей и кожных покровов.

Люк мученически взглянул на меня.

– Увы, но доктор тут главный, – сказала я с глубочайшим ироничным сочувствием и приглашающе махнула рукой, указывая на койку. – Ложитесь, милорд.

Он усмехнулся, обжег меня взглядом, словно напоминая, куда и с кем он лучше бы лег, и смиренно опустился на мое место, а я пристроилась на стуле в уголочке. Терпеливо перенес все манипуляции, с удовольствием пообщался с доктором:

– Нет, доктор, сейчас эта нога вообще не болит. Да и неплохо, если честно, что старую оторвало. Она была несчастливая – знали бы вы, сколько раз я ее ломал.

Пошутил и с Энтери – тот посмеивался, сканируя моего мужа, мы с доктором улыбались.

– Ты здоров, как и вчера. Что касается слабости, то я помню, как тело отказывалось меня слушаться после того, как я освободился из горы, – сказал Люку дракон после осмотра. – Я был в анабиозе и неподвижности, это разладило взаимодействие разума и тела. И у тебя было что-то подобное?

– И у меня, – подтвердил муж, поморщившись, словно от застарелой боли. – Долго ты восстанавливался?

– Я – долго, – кивнул Энтери. – Но я был истощен. А у тебя дней через пять все должно прийти в норму. Находись больше в человеческом обличье, двигайся, чтобы разум твой вспомнил скорее и эту форму. Чем разнообразнее будут занятия, тем лучше.

– Это я могу, – хрипло сказал мой муж, и я опустила глаза, улыбаясь.

– Я счастлив, что ты вернулся, – проговорил дракон, вставая. – Удивительный случай. Ощущение, что твоя аура стала мощнее вдвое. Я плохо вижу ее, но я, увы, не Владыка: он бы сказал, что поменялось. Жаль, что с моим братом вы не увидитесь в ближайшее время. Он будет бесконечно рад, когда узнает, что ты жив.

– Он знает. Я написала вчера Ангелине и отправила письмо с огнедухом, – сказала я. Люк поднял брови. – Через огонь быстрее, – объяснила я ему. – Так что жду сегодня ответ.

– Он будет бесконечно рад, – повторил Энтери. – Ты дорог ему.

– И он мне тоже, – серьезно ответил мой муж.

Он улетел после обеда, и я еле заставила себя его отпустить – а он еле заставил себя отойти к окну, так нам хотелось просто свалиться на постель и лежать, обнимаясь и греясь, целую вечность.

Я посмотрела в окно, начав скучать, еще когда серебристый змей не успел скрыться из поля зрения, повздыхала и пошла звонить Леймину, чтобы распорядился выделить мне охрану для поездки на форты.

Телефон лежал на туалетном столике, и я, приложив трубку к уху, бросила в зеркало взгляд. И замерла – на мгновение я увидела в нем какое-то иное помещение, похожее на кабинет, и двух туманных змей, с любопытством взирающих на меня, – тех самых, из ночной галлюцинации в лазарете.

– Морковь ешшшь? – сварливо напомнила одна из них.

– Нет, – заторможенно ответила я и, протянув руку, недоверчиво ощупала зеркальную поверхность.

– А надоссс, – Змея укоризненно потрясла хвостом. – Бледнаяссс какаясс.

– Да, ваша светлость? – продребезжал в трубке Леймин.

Я касалась зеркала – а на меня смотрело мое отражение со слегка безумными глазами.

– Госпожа герцогиня? – встревоженно повторил старый безопасник. – Все в порядке?

– Все в порядке, – ответила я медленно. – Да, все в порядке…

Галлюцинации оказались на диво устойчивыми.

Я помотала головой и, отвернувшись от зеркала, объяснила Жаку, что мне требуется. Видения видениями, но с ними я разберусь позже. Сейчас мне срочно нужно было заняться делом – потому что ждать даже до вечера казалось невыносимым. И не хотелось думать, что вскоре Люк улетит надолго – и не вернется, пока не выиграет войну.

Проиграть он не мог. Только не сейчас, когда он выиграл у самой смерти.

Люк

Стоило Дармонширу подняться повыше, к сияющим воздушным рекам, стремящимся вокруг Туры, и проскользить сквозь одну такую вверх-вниз, с удовольствием ощущая, как жестко покалывает тело родная стихия, как заклубился рядом ветер и соткался из его клубов гигантский змеедух. Полетел рядом, уплотняясь. Тот самый, который теперь надолго был привязан к Люку и иногда красовался на нем в виде браслета.

«Вижу, ты набираеш-ш-шься с-с-сил», – прошумел он, с легкостью по спирали обгоняя Люка и снова уходя назад.

«Набираюсь, – согласился его светлость, с азартом прибавляя хода, но не забывая поглядывать вниз: а то, увлекшись, и до Йеллоувиня долететь можно. – И у меня возникают вопросы».