Стальные небеса

Супругу Владыки узнавали, кланялись ей и сердечно желали здоровья и удачного родоразрешения, а то и подходили с подарками и прошениями. Света как могла старалась решать посильные ей проблемы жителей Тафии. А то, что было не в ее власти, передавала мужу.

Несколько дней назад, нежась в постели поутру, когда Чет уже вернулся с тренировки, она сказала, что встретила накануне вечером Вей Ши, несущего на закорках смешного старика. Что ученик выглядел голодным и сильно похудевшим. И попросила разрешения передать ему еду и одежду.

— Ты против, я уже вижу, — сказала она со вздохом, не успел дракон и рта открыть. — Я не стала бы делать это без твоего ведома, Чет. Но мне так жалко его!

Четери забрался к ней в кровать, обняв и прижавшись лицом к плечу, как мальчишка, — он очень любил ощущение уюта, которое появлялось рядом с женой, — и Света ласково поцеловала его в макушку.

— Ты навредишь, — прикрыв глаза, объяснил он. — Вей Ши не может сейчас принять это как должно: уязвленное самолюбие заставит его отказаться от помощи и тем самым обидеть тебя. В лучшем случае он решит отдать твой дар кому-то другому, что только укрепит его гордыню. Он не готов смиренно принять помощь и искренне поблагодарить за нее, Света. Я люблю твою доброту, но ты правильно сделала, что спросила меня.

Светлана снова вздохнула, но не стала спорить.

Она была теперь немного рассеянной, в глазах появился влажный блеск, походка стала более осторожной. Шел седьмой месяц беременности, сын уже вовсю ворочался в ее чреве, и она то и дело замирала, прислушиваясь к себе. И если драконицы в период вынашивания ребенка или высиживания яиц становились агрессивными, то Света с каждым днем наполнялась спокойствием и любовью. Аура ее, напоенная стихией Матушки-воды, стала немного мощнее, а в центре теперь сияло ровное сине-белое сплетение.

Такой — налитой, на пике своей женственности — Светлана возбуждала Чета еще сильнее. Он, конечно, не трогал бы ее, если бы ей было неприятно. Но Света сама тянулась к нему.

— Я теперь все время тебя хочу, — призналась она как-то страшным шепотом ночью, когда он, расслабленный, сытый и довольный, почти засыпал, аккуратно прижав ее к себе спиной. — Даже сейчас, опять… кажется. Ужас какой-то, никогда не думала, что в беременность стану такой ненасытной. Прохожу днем мимо твоего кабинета, а сама думаю, что надо зайти и… Чет, а ты все еще хочешь меня? Тебе не трудно?

Он издал сонный смешок, подгреб еще ближе и привычно потерся бедрами о ее ягодицы.

— Я тебе утром еще раз покажу, как хочу, раз возникли сомнения. Только не сейчас.

— Почему? — настороженно спросила Света.

— Мне же трудно, сама сказала. Старенький я у тебя, — весело буркнул Четери и снова потерся об нее. — А нет, уже снова молоденький…

— Чет! — застонала она, давясь от смеха.

Он захохотал ей в затылок.

— Ну как мне еще реагировать на эти глупости, Света? Не выдумывай. И еще, женщина. Как твой муж и Владыка, повелеваю: если днем тебя настигает желание объездить меня, ты не томишься, а идешь ко мне. Я соберусь, выгоню советников, разомну свои старые кости и сделаю тебя довольной. Должен же я отрабатывать твою заботу.

Светлана потянула к себе его пальцы и с улыбкой коснулась их губами.

— Ох, Чет, — сказала она с грустной нежностью. — Не могу представить, как бы я жила без тебя. Иногда я боюсь, что проснусь, а тебя нет. И всего этого нет. Приснилось, привиделось. Или что ты уйдешь на войну… уйдешь, я знаю. И не вер…

Четери мягко закрыл ей рот ладонью.

— Ты права, — сказал он, не дурачась боле. — Я скоро уйду. Но мы смертны. В любой момент можем умереть, поэтому есть ли смысл об этом печалиться и отравлять себе жизнь заранее? Нужно радоваться, что мы сейчас живы, и исполнять свое предназначение. Женщина, не хорони меня заживо. Ты не будешь плакать и истязать себя, а будешь ждать и верить, что я вернусь. Да, Света?

— Да, — сказала она, глотая слезы.

— И правда твоя стихия теперь вода, — сказал он ворчливо, поворачивая ее к себе. Поцеловал глубоко, нежно, чувствуя на губах соленые слезы, спустился ниже — прикусил шею, лизнул грудь над округлым животом, смял ладонями ягодицы. Света, прекратив всхлипывать, вздрогнула, заерзала — она стала очень чувствительной.

— Что ты делаешь?

— Утешаю тебя, конечно, — объяснил воин-дракон охотно. — Недоработал, раз у тебя силы остаются на страх и слезы.

— Это не повод для шуток, Чет, — прошептала она с упреком.

— Какие уж тут шутки, — сказал он серьезно, перекатываясь на спину и очень бережно помогая ей сесть сверху. — Моя женщина не должна бояться и плакать. И ничего смешного в этом нет.

Восьмое апреля

Владыка Чете́рии любил нагружать тело ранним утром — когда сады Тафии были напоены темнотой и прохладой, ветерки лениво текли над остывшей землей и звонко пели птицы, радуясь скорому появлению солнца.