Стальные посевы. Потерянный двор

– Здравствуй, Ода!

– Здравствуй, Йомма. Ваше Величество. – Она чинно присела в реверансе перед Ги, чтобы хоть этикет отстранил его руки и губы от ее тела.

– Как всегда, прелестна, как всегда, чутка. Милая Ода, милая, как тебя не хватало! Едва этот подлец взбунтовался, как все наши стервятники разлетелись по своим землям – клевать крестьянские печенки. Но я нашел новых друзей. – Ги обвел рукой двор, а потом бросился снова лобызать сестру, отчего Ода уже с напором оттолкнула брата. – Ты разве мне не рада? Не рада вернуться домой?

– Я после дороги, сир, прошу прощения. – Ода демонстративно отряхнула подол.

– Помилуй Дама! – воскликнул Ги. – Отчего на тебе платье послушницы? Неужто Ужасный попытался тебя упечь в монастырь?

– Нет, я сама, – отвечала Ода.

– Все беды позади, – заверил Ги и еще раз припал губами к ее щеке. – Проклятый изменник больше нам не помеха!

У Оды сперло дыхание, а ноги подкосились, она едва не упала, но Ги подхватил ее под локоть и повел к трону.

– О, милая, ты, видно, оголодала! Эй, ты, вина принцессе!

– Я не хочу…

Ги усадил ее на трон, и, только опустившись на подушку, Ода поняла, куда присела, и тут же подскочила, будто сиденье ошпарило ее.

– Что вы, сир? Мне не положено!

– Королеве можно, – усаживал ее обратно Ги.

– Как «королеве»? – Ода взглянула на мать.

Та беззвучно шептала извинения. Карлица гневно топнула ногой и размашистым, насколько возможно, шагом поспешила на выход. Балаганщики заулюлюкали ей вслед. Кто‑то даже запустил в фаворитку обувью. Не обращая внимания на бардак, Ги привалился бедром к подлокотнику трона и заговорщицки принялся объяснять.

– Мне, значится, припомнилось тут, как ты, моя милая, появилась на свет. Я лично был тому свидетелем. – Он приложил руку к груди. – Вот моя прекрасная мачеха не даст соврать! Вдовствующая королева, идите к нам! Вы подтвердите мои слова.

Ивонна приблизилась, как повелел король, и встала за Йоммой. Младший брат печально смотрел на всех окружающих, а когда Ивонна подошла к ступеням, протянул ей руку. Но Ги никого, кроме Оды, не замечал.

– Ты так тихонько вышла, что мы грешным делом решили, что уж мертва. А потом так робко заплакала. Я не мог оторвать от тебя глаз, так мне было интересно! А уж после, когда появился Озанна…

Он намеренно прервался, дожидаясь от Оды вопроса. Она послушно отдала желаемое:

– Простите, сир, но мне известно, что Озанна родился первым…

– Ха-ха, вот! – Он погрозил пальцем сначала принцессе, а потом ее матери. – Вот здесь и загвоздка. Отчего‑то ваша матушка не решилась признать ваше первенство. Таков был ваш подлог, моя дама? – Он, скалясь, обернулся к мачехе.

– Верно, сир. Я вновь прошу прощения.

– Врать королю – грешно, моя дама, – оценивающе протянул Ги. – Потянет на смертную казнь, но я милостив. Вот все здесь скажут, что я – великодушен! – В ответ пробежался одобрительный шум. – А потому мы никого не накажем: повитуха уж в земле, я узнавал, а казнить почтенную мачеху… Как бы я посмел тебя расстроить, милая сестра? – Он подхватил ее руку и поцеловал ладонь. – Но я к чему все это? Мы с тобою, Одушка, первенцы у наших матерей, а я еще и у отца. Нам на роду написано вместе править.

Ода хлопала глазами и опиралась о свободный подлокотник, потому что чувствовала неимоверную слабость.

– Но так не положено.

– Так я уже запросил разрешения. – Ги ткнул указательным пальцем вверх.

– Я не могу стать королевой Эскалота. Я обручена с Годелевом.

– Ох, эта провинция не много ли на себя берет? – Ги скривился. – Придаток за лесом, а гонору! А гонору‑то! Нет, никуда я тебя не отдам – ты здесь мне нужна. Мы получим разрешение на брак, и я…

– Как на брак? – переспросила Ода и, сама того не ожидая, обмякла на троне.

Она очнулась от того, что Ги тряс ее за плечо и легко хлестал пальцами по щекам.

– Тебе никак дурно с дороги? – участливо спрашивал он. – Ну, ты посиди тут. Я в целом все самое важное уж и рассказал.

Едва волоча ноги, Ода вышла под руку с матерью из тронного зала, а дальше Паветт уже довел их до башни, в которой дамам предстояло ожидать незавидной участи: сестра, что выйдет за безумного брата, и мать, которой предстоит такое кощунство благословить. Отоспавшись, Ода поведала о приключениях и горестях, выпавших им с Озанной.

– За малым не спаслась!.. – вздохнула Ивонна. – Мой бедный мальчик… Сердцем хочу верить, что он жив, но умом понимаю, что если он в лесу выжил, то попался.

– Он крепок, матушка. – Ода не сомневалась в брате. – А если бы попался, то Ги бы уже ликовал и всем хвастал. Да и зачем ему твое признание? Конечно, затем, чтобы подвинуть Озанну подальше от трона. Хотя все это неправильно. Озанна хоть первым, хоть вторым наследовал бы трон после ГиЙоммы. Сестра пропускает брата к престолу – ведь таков наш закон.

– Ты прости меня, птенчик! Прости, пожалуйста! Я так хотела порадовать Оттава. Здоровый принц, первенец…

– У отца уже был первенец, – поправила Ода. – Беда всей нашей семьи в том, что никто не хотел учитывать ГиЙомму. Даже отец, который шел на это из-за клятвы. Вот Ги и озлобился.