Стальные псы

– Вы только поглядите! – воскликнула Аметист, нацелив тонкий изящный пальчик. – Женщина из плоти! Где ты ее подобрал? Что ты будешь с ней делать? А в курсе ли Дроам? Непослушный ты шалунишка.

– О-о-о, – взвизгнула Цитрин. – Будь осторожен, Аандред. Твой агрегат заржавеет, если ты будешь неосторожен и направишь его не туда, куда следует. И приходи потом ко мне. У меня есть для тебя масленка – ты знаешь, где.

Гранат была наименее легкомысленной из троицы.

– Какая мерзость, – сказала она. Она подошла поближе к Костекопательнице, отвела набок ее спутанные черные волосы, и взглянула на побледневшее лицо.

– Вообще-то она не уродина. Когда Дроам закончит с ней, дай ее нам на время. Перед тем, как ты отдашь ее троллям. Мы оденем ее как гостью; мы поупражняемся в том, чтобы доставить ей удовольствие. Это будет забавно – как в старые добрые времена, до того, как Дроам вышел из моды. – Ее смуглое, прекрасное лицо пылало голодом, слишком древним, чтобы его можно было утолить.

Псы оскалились на них, но Аандред протиснулся мимо эльфов, не говоря ни слова. Он слушал их жуткий смех, подобный звону маленьких серебряных колокольчиков, пока проносил женщину через тяжелые двери из полированного металла в Зал для аудиенций.

В середине высокого, узкого зала светилась круглая яма нексуса – основного логического узла Дроама. В дальнем конце зала под причудливо изукрашенными окнами возвышался помост, с покрытым налетом паутины и пыли троном, на котором сутулился Король-Из-Под-Холма. Из всех тел-оболочек в Дроаме только это не имело личности воплощенного; это был глас Дроама. Раньше Дроам каждую ночь вселялся в него и спускался в банкетный зал, чтобы поужинать с самыми важными гостями. Там он жал руки, оценивал кухню, вел остроумные беседы, следил за тем, чтобы каждый гость был самым роскошным образом удовлетворен, и в целом способствовал бесперебойному функционированию замка. Но теперь у Дроама не было причин использовать эту оболочку, и Аандред искренне удивился, увидев, как Король встал и сошел с помоста. Сервисные поля моментально очистили его от многолетнего мусора.

Тело Короля изображало бога эльфов и являлось самым красивым объектом в Дроаме. Его кожа сияла сверкающим серебром, купающимся в золотистой дымке, искрилась миллионом крошечных огоньков, словно покрытая мельчайшей чешуей. Костюм представлял собой величественное одеяние из серого шелка и белого льна, отороченное переливающимся малиновым мехом пятнистой морской ласки. В глазницах, вместо глаз, пылали пурпурные камни, а идеальные черты лица кривились в легком раздражении.

– Так ли уж необходимо тебе повсюду таскать за собой этих зверей? – нежным, вкрадчивым голосом спросило оно.

– Они не наносят никакого ущерба. – Аандред презирал себя за оправдывающийся тон своего голоса. Но Дроам мог, когда хотел, наказывать слуг жгучей болью, более ужасной, чем все, что Аандред испытывал, будучи человеком.

– Возможно. И все же они отвлекают меня своим ерзанием, царапаньем, сопением. Убери их, но сначала отдай мне Копательницу. Когда отведешь собак, возвращайся, и мы займемся нашим делом.

Аандред подал ему женщину; блистательное тело небрежно приняло ее в свои руки. Округлившимися глазами женщина переводила взгляд с одной фигуры на другую. Аандред отвернулся и свистом позвал собак. Выйдя наружу, он махнул рукой, и они со грохотом легли на пол.

– Ждите, – приказал Аандред и закрыл огромные двери.

Возвращаясь через зал к трону, он заглянул в колодец нексуса. Там кипел горячий свет, подсвечивая запутанную паутину макромолекул, содержащих разум Дроама. Он на мгновение пожалел, что у него нет с собой небольшой зажигательной бомбы, но тут же подавил эту мысль. Мечтать нет смысла.

Подойдя к трону, Аандред взглянул на прекрасное лицо Короля и порадовался, что его собственное, грубо изготовленное лицо застыло навсегда в маске безумного восторга. Дроам обязательно отомстит, если когда-нибудь прознает о его тайном желании.

– Принеси зонд, – приказал Дроам. Копательница вяло сопротивлялась; Дроам не обращал на это внимания.

Аандред принес зонд из-за ширмы из серебристого кружева. Машина была запыленной, но ожила, когда он открыл ее главную сенсорную панель. Мириады сенсоров замигали на черной поверхности, визуализатор просигнализировал о готовности, а фиксирующее кресло распахнулось, подобно скелетовидному цветку, чтобы принять женщину. Она хныкала, всхлипывала, но не умоляла о снисхождении. Аандред помог Дроаму надежно ее привязать и отошел в сторону.

Пока Дроам возился с машиной, вводя исходные данные, Аандред вспоминал. В былые времена некоторые гости замка пытались покинуть остров, не заплатив по счету. Если гость не обладал большим авторитетом или влиянием, Дроам приказывал Аандреду доставить его сюда, и с помощью зонда извлекал информацию о средствах гостя, чтобы погасить долг. Ах, то были дни, когда Аандред еще сохранял иллюзию, что его воплощение важно и служит какой-то большой цели. Как глупо с моей стороны, мрачно подумал он. Мертвый есть мертвый.