Стальные цветы

– Хватит, Фаррелл. Пожалуйста, хватит, – взмолился Светоч, неспособный больше смотреть на него, – Я тебя умоляю, Фаррелл, перестань, – повторил он и положил руки на плечи человеку, всё ещё продолжая смотреть ему в глаза, – Хватит страдать, Фаррелл, уже достаточно, больше не надо, больше не дóлжно, больше не должен, – повторял он раз за разом, содрогаясь с каждым словом.

Фаррелл опустошённо смотрел на него, мелко дрожа. Черты и очертания Светоча врезались в его сознание, с каждой секундой доказывая, что всё было кончено, и Линда никогда уже не вернётся к нему. Он неосознанно поднял свои руки и слабо сжал запястья бога.

– Всё правда закончилось? – дрожащим голосом спросил он, боясь ответа, – Я правда больше её не увижу? – с неверием обратился он к богу. Тот только коротко кивнул, позволив кровавым слезам упасть на его грудь.

***

Когда Фаррелл наконец вновь осознал своё существование, он обнаружил себя сидящим напротив костра. Белый ветер, рвущий его плоть и подпитывающий его душу, ураганом носил вокруг кострища пыль. Светоч осторожно ворошил угасающее пламя, стараясь разжечь былой огонь.

– Ты обещал мне, что всё закончилось, – выдохнул Фаррелл и упал на четвереньки. Пыль под его глазами тут же окрасилась алыми пятнами.

– Ты больше её не увидишь, Фаррелл, и с ней у тебя всё закончилось, – тяжело ответил Светоч, – Но ты ведь не хочешь умереть от моей руки – или же от своей. Мы одно целое, за нами стоят одни идеи и убеждения. Если я убью тебя, ты всё ещё будешь чувствовать, что то, что ты сделал, было единственным выходом, – с неожиданным пониманием сказал Светоч и посмотрел в глаза Фарреллу. Не в силах ответить, тот только рьяно закивал.

– Возьми их, – мягко сказал Светоч, показав на лежащие на пыли винтовку и белую маску, – И иди. Я обещаю тебе, что мы встретим человека, который докажет нам обратное – человека, который нас поймёт и докажет нам, что был иной выход.

Фаррелл поднялся на ноги и подошёл к винтовке. Она приветливо откликнулась в его сознании, но теперь не пыталась срастись с его телом: они оба были частью Белизны. Подняв маску из твёрдого белого света, Фаррелл перевернул её. На ней не было ни вырезов, ни креплений – только три наполненных кровью глаза со следами засохших алых слёз.

– Почему три? – коротко спросил Фаррелл.

– За каждую дорогую тебе жизнь, которую ты был вынужден прервать, – с болью ответил Светоч. Фаррелл только коротко кивнул в ответ.

– Если я не буду видеть, то и страдать никто не будет, верно? – снова спросил он, вспомнив смерть своей невесты, – Без наблюдателя исчезнет и наблюдаемый, без палача исчезнет и жертва, – пояснил он для себя, – Без содержания исчезнет и форма.

– Да, Фаррелл. С ней ты всё забудешь, пока не придёт время умирать навсегда, и не сможешь никому причинить боль, – успокоил его Светоч, – Конечно, это означает, что ты потеряешь самого себя. Ты готов к этому? Забыть всё, что произошло? – спросил он человека.

– Храбрые не бегут, Светоч. В конце концов, я был рождён к этому, – уверенно ответил Фаррелл, – Я понимаю, что моё и её значение поддерживается только моей памятью и моим страданием, но я не могу не пожертвовать собою вслед за ней. В конце концов, мы должны были стать единым целым, – закончил он, посмотрев Светочу в кровоточащие глаза, окружившие их сплошной стеной.

– Сколько? – спросил Фаррелл напоследок, поднеся маску к лицу.

– Больше, чем ты можешь себе представить, – ответил Светоч, – Прощай, Фаррелл, – попрощался бог с человеком.

Фаррелл прижал маску к своему лицу и почувствовал, как все его боль и воспоминания растекаются по Белизне, будто уносимые ветром семена одуванчика. Забирая его печали одна за другой, Белизна нежно успокаивала его, заполняя образовывающиеся пустоты в его душе любящим свечением. Фаррелл чувствовал, как она знакомым движением кладёт свою руку поверх его, как они отчаянно сплетают и сжимают свои пальцы, держась друг за друга до самого конца.

Частица за частицей уносились ветром, и Фаррелл начал медленно терять себя в мягком белом свете, обнимающем его со всех сторон. Левая рука, сжимающая ружьё, онемела и исчезла, и вскоре за нею последовали его ноги и туловище. Повиснув в пространстве и времени, Фаррелл и Линда всё ещё упорно держались за руки, теряя самих себя, но не теряя друг друга. Когда их души уже практически растворились в Белизне, Линда слабо погладила его пальцы и соскользнула в небытие; Фаррелл тут же последовал за ней, и вместе с ним исчезли его воспоминания и боль. В последнюю секунду перед исчезновением Фаррелл увидел Белизну во всём её величии –познал её изнутри и снаружи, – и только сумел подумать о том, частью какого прекрасного мира ему довелось быть.

– Всё было прекрасно, – услышал Светоч в шелесте умирающей души, – и ничуть не больно, – раздался шёпот в его ушах, пока бог всё ещё существовал в человеческой форме.

– Прощай, Фаррелл, – со слезами на глазах обратился Светоч к одинокой пустоте и потерял свою форму, – Я буду ждать твоего возвращения.