— Камень души теперь у меня, — твой отец попросил меня закончить начатое им дело, и богиня, похоже, одобрила его выбор. Еще он просил передать, что очень тебя любит, переведя взгляд на портрет Мастера Смерти, сказал я. — У него было мало времени, поэтому это всё, что я могу сказать тебе о нем…
— Моя мать была из рода полосатых барсов, — после некоторой паузы тихо произнесла Ваесса. — По законам рода женщина остается в племени, мужчина же должен принять окрас или, если говорить нормальным языком — вступить в род. Исключение допускается лишь тогда, когда он связан клятвой крови. Всю жизнь мой отец разрывался между Эрисхатом и матерью, а когда она умерла во время мора, забрал меня к себе. Мы очень редко виделись, — я по пальцам могу посчитать те моменты, когда отец был дома хотя бы в течение нескольких дней. Он очень любил свое дело, — с грустью в голосе произнесла она.
— Тебя он любил больше, — поправив ножны, я посмотрел ей в глаза. — Мне пришлось вместе с ним пережить тот его путь от Суоны до болотной пещеры. Так вот, — он очень сожалел о том, что больше никогда тебя не увидит…
— Теперь он у Госпожи, — в глазах женщины блеснули слезы. — Ты знаешь Черный, что только избранные служители могут видеть ее лик и сохранить рассудок? — горько усмехнулась она. — Мой отец был очень сильным магом. Я бы взгляда на богиню не пережила.
— Да ничего такого страшного в вашей богине нет, — пожал плечами я, — красивая молодая женщина. Правда, немного грустная, но как я понимаю, она такой и должна быть. Смерть это вообще не очень веселая штука.
— Ты же видящий, — Ваесса вытерла бежевым платком слезы, кинула его в стол и улыбнулась, — ты можешь видеть Госпожу без вреда для себя.
— Слушай, — я часто слышу это от других, но, поверь, не знаю, ни что такое эти самые видящие, ни как я докатился до того чтобы стать одним из них?
— Что тут непонятного? Само слово раскрывает весь смысл. Ты видишь то, что не могут видеть другие. Быть видящим великая честь и огромная ответственность.
Она встала, подошла к стоящему в углу комнаты шкафу, достала из него пузатую бутылку из темного стекла и два высоких стакана. Плеснув в них кроваво — красную вязкую жидкость, она протянула один из стаканов мне.
— Ты взял на себя ношу моего отца, Черный, — так давай почтим его память и выпьем за то, чтобы этот груз не оказался для тебя неподъемным.
Комната наполнилась ароматом корицы. Я взял из ее рук стакан и в два глотка расправился с его содержимым. Когда пьешь за что-то, лучше пить быстро и сразу, — так всегда говорил мой отец, и я всю жизнь следовал этому правилу. Приятное тепло скользнуло в желудок, оно словно развеяло некоторую висящую в воздухе неловкость. Нет, Ваесса не осуждала меня за то, что я со своими людьми пытался убить ее отца, и убил бы — не покончи Диартен с собой сам, но всё равно, где-то в глубине души было чувство, что некроманта можно было оставить в живых — достаточно просто было забрать у него камень души.
— Ты ничего не мог сделать, Криан — словно прочитав мои мысли, сказала она, — сущность Лорда Тьмы проникла в сознание моего отца. После его смерти она снова втянулась в камень души. Неужели ты думаешь, что он убил себя просто так?
Внешне женщина казалась спокойной, и только глубоко в глазах ее притаилась боль и обида. Застарелая обида на весь мир за то, что тот отобрал у нее отца.
— Вот, — желая хоть как-то разрядить обстановку, я поднялся с кресла подошел к столу и положил на стол черный клинок с волнистым лезвием, — это принадлежало твоему отцу. Теперь он твой.
— Ты… — женщина подняла на меня изумленные глаза. — Ты вот так просто хочешь отдать мне Коготь Гантериона?
— А что в этом такого? Он твой по праву, а мне чужого не нужно. И не стоит мне рассказывать о том, что это такое и насколько он ценен. Я себе это представлю и ничего взамен не прошу.
— Спасибо, — дрогнувшим голосом тихо произнесла Ваесса.