Стамбул. Подслушанное убийство

Макс, тяжело дыша, вытирал кровь из носа. Как они справятся вдвоём с этим амбалом? Юрис, похоже, думал о том же – отползал, держась за горло. Макс шагнул к нему, Юрис подскочил, ринулся вперёд, врезался плечом в Макса. Тот отшатнулся, наткнулся на скамейку, упал на неё спиной. Пока он, чертыхаясь, пытался встать, Юрис подбежал к Нике.

Он что-то прохрипел, забрасывая её руку к себе на плечи. «Бежим!» – поняла Ника. Надо бежать! Юрис потащил её прочь из тени, туда, где играла музыка и светились окна. Ника с трудом перебирала ногами, цепляясь за Юриса и стараясь не провалиться во тьму. В тех бесполезных роликах по самообороне говорилось, что у некоторых ублюдков первым срабатывает инстинкт удушения. Они не бьют, не пинают, а цепляются в горло. Похоже, таким ублюдком и был Макс.

Он почти задушил её, почти задушил Юриса. Надо бежать, нельзя снова ему попасться.

Юрис вытащил её на освещённую улицу к рядам столиков у кафе. Усадил за ближайший, наплевав, что за ним уже пили чай мужчина и женщина. Официант отставил поднос и побежал к ним, посетители замерли, кто-то выключил музыку.

– Звоните в полицию, – прохрипел Юрис по-английски.

Он что-то добавил про «Скорую» и нападение. Но Ника не расслышала, сознание подсказало, что теперь она в безопасности, после чего, не прощаясь, соскользнуло в бездну.

Глава 25. Глухонемая

Настырный солнечный луч всё-таки добрался до лица, Ника чуть повернула голову – пусть резвится на подушке, хотелось ещё немного поспать. Луч не сдавался: скользил выше, становился шире, ему почему-то позарез нужно было слепить в глаза. Ну кто догадался поставить кровать напротив окна?

Ника не выдержала, приподняла подушку, села. Луч успокоился, застыл чуть ниже, в районе живота, освещая больничную простыню.

На стуле рядом с кроватью сидел Юрис.

– Проснулась? – прочитала Ника по его губам.

Выглядел он паршиво: над правой бровью белел пластырь, глаз и скула опухли, окрасились в синевато-фиолетовый с примесью багрового, шею покрывали синяки. Ника хотела спросить, как он себя чувствует, но закашлялась, горло сдавило. Юрис подскочил, схватил с тумбочки бутылку, налил в стакан воду, протянул ей.

Пить было больно, каждый глоток давался с трудом, как при ангине, губы распухли, словно их накачали силиконом, шея ныла, а слабость была такой, что Ника устало опустилась на подушку, не выпив и полстакана.

Юрис убрал воду и смотрел на неё, спрашивая взглядом: «Чем ещё помочь?» В голове крутилась сотня вопросов: где Кирилл? папа? арестовали ли эту сволочь? как так вышло, что Юрис вовремя подоспел на помощь?

Ника не рискнула говорить, скорее всего попытка приведёт к очередному приступу кашля. Надо же, из глухой превратилась в глухонемую, словно соглашаясь с тем нелепым ярлыком, который в России часто вешают на утративших слух. Распространённая ошибка, обижающая коллег по несчастью: глухой и глухонемой – далеко не одно и то же, но к сожалению, не все это понимают.

Сейчас же Ника чувствовал себя именно глухонемой, и если с одним дефектом пока ничего не могла поделать, то второй легко корректировался. Она улыбнулась Юрису, указав на ухо, тот закивал, взял с тумбочки футляр со слуховыми аппаратами и отдал ей.

Аппараты, в отличие от их покалеченной хозяйки, выглядели целыми и невредимыми. Ника не помнила, кто помог их снять, но сделали это очень заботливо: протерли, очистили от грязи, открыли отсеки с батарейками, чтобы те не разряжались.

Больничная палата не очень-то изобиловала звуками: едва уловимые шаги в коридоре, негромкая беседа соседей в дальнем углу, похрапывание женщины на кровати слева.

– Твой Кирилл только что ушёл. Я сменить его недолго.

Юрис говорил сипло, словно всю жизнь курил и испортил голос. Последствия встречи с Максом. «Твой Кирилл», – повторила про себя Ника, ей нравилось, как это звучало.

Она находилась в больнице вторые сутки, вчера почти всё время спала, то ли из-за слабости, то ли под воздействием лекарств. Помнила только взволнованное лицо Кирилла, папу, врачей. А еще боль, которая сегодня лишь немного утихла. Ныло всё: горло, грудь, позвоночник. Резь в глазах до сих пор не прошла. Ника посмотрела на руки: ногти обломаны, кожа на ладонях стесана, из вены торчит катетер.

– Хочешь ещё воды?

Ника покачала головой и вложила все силы в вопрос, волновавший её сейчас больше всего.

– Макс?

Она с трудом разобрала собственный голос – невнятный свистящий хрип. Юрис пододвинул стул ближе, сел.

– Его ищут. После нападения он вернулся в отель, взять свой вещи, снял деньги в банкомат и бежать. Но инспектор говорит, что найдут.

Ника прикрыла глаза. Ублюдок. С самого начала дурачил всех: убил Федерику, сфабриковал тот звонок, а потом чуть не прикончил её и Юриса. Его должны поймать! Таким тварям самое место за решёткой.

– Как… – Ника прочистила горло и следующую фразу произнесла чуть более внятно: – Как ты понял?

Она снова закашлялась, Юрис подал ей стакан. На этот раз пить было не так больно. Значит, со временем всё пройдёт.

– Я не понял, я подозревать. Из-за цвета телефона.

Ника приподняла брови, и Юрис пояснил: