Стамбул. Сказка о трех городах

Однако далее Робер сообщает, что эти же самые женщины весьма прозорливо встали на сторону франков и осуждали императора Алексея IV за то, что тот отступил за стены города. Вся эта история кажется отчасти выдуманной. С началом военных действий женщины императорского двора и члены их свиты, разумеется, исполняли формальные обязанности, а вот в дальнейшем Крестовые походы повлияли на их повседневную жизнь (некоторым приходилось откладывать свадьбы){604}, и весьма жестоко.

Суровая же реальность, как и на протяжении всей известной нам истории, была полна насилия и сексуальных преступлений. Хоть большая часть этих зверств и не упоминается в исторических текстах, появления в законодательстве они не избежали. Еще в X в. был введен «Мир Божий». Этот шаг широко поддерживала церковь, и в нем устанавливалось определенное место и время ведения военных действий. В этом законе осуждалось сексуальное насилие во время войны. Папа Иннокентий сурово порицал масштабы сексуальных преступлений, совершенных христианами против христиан во время IV Крестового похода{605}. И Ричард II, и Генрих V вводили кодексы, запрещающие насилие. Однако по европейскому «закону военного времени», своего рода военно-полевому обычаю, если солдаты-победители брали осажденный город, насиловать и мучить было можно. И у мусульман, и у христиан, участвовавших в любом из четырех Крестовых походов, в центре внимания были женщины и дети. В некоторых сочинениях военные набеги тех времен сравнивают с сексуальным проникновением. Изнасилование не было неизбежным следствием войны, оно являлось сознательной военной стратегией. Для большинства женщин (да и мужчин), которые жили в этих краях в эпоху Крестовых походов и которым не посчастливилось – они оказались в городе, куда вошли крестоносцы, – сексуальное насилие во имя Господа стало не исключением, а правилом.

Глава 48. Монахи-переговорщики и одержимые убийством узурпаторы 1106–1187 гг.

В этом городе во всем крайность: он превышает другие города своими богатствами, а также порочностью своих жителей.

Одон Дейльский, «О странствовании Людовика VII, франкского короля, на восток»{606}

Пятого апреля 1106 г. страшный ураган разбил статую Константина, почти 800 лет возвышавшуюся над городом. Многие верили, что это предвещает скорое падение Константинополя, но никто и не догадывался, откуда ждать смертельного удара. Город вселенской мечты, казалось, процветал: бурно развивалась торговля, а на свободные деньги строили великолепные сооружения, например монастырь Христа Пантократора. В 1118 г. к церкви Пантократора пристроили приют для умалишенных и больницу, где были койки и для женщин, была и женщина-врач. Пол церкви был выложен мрамором. Здесь покоился один из императорских сыновей – под той самой плитой, на которую якобы положили Иисуса, сняв его с креста.

Императоры тоже переселились. Во многом следуя примеру Алексея I, они жили в обновленном Влахернском дворце на Шестом холме – обвалившиеся развалины этого дворца и по сей день возвышаются над Золотым Рогом. Впоследствии во дворце располагался зверинец османского султана, бордель, глиняная мастерская и богадельня. Но в XII в. дворец приукрасили, и почетным иноземным гостям – в том числе и все чаще приезжающим в город франкам (которых также называли латинянами) – с гордостью демонстрировали мозаики, великолепный тронный зал и колоннады{607}.

Стены города зорко охраняли те самые варяжские стражники с топорами, лучники, а в крайнем случае – горожане (уверенные, что их тыл защищает сама Дева Мария), с блюдами и крышками от бочонков вместо щитов. Но наступил XIII в., и в Константинополь пришли вести о том, что византийцы в очередной раз теряют западные земли. Прошло сто лет с тех пор, как Гвискар, заперев византийских солдат в церкви, сжег ее дотла – и вот норманны опять ступили на Эгнатиеву дорогу. И шли они в Константинополь не как союзники!

На кладбище в значимом городке Кавала на севере Греции была обнаружена каменная стела. Судя по надписям на ней, норманны сожгли не только византийскую церковь, а целый город. По-видимому, эта стела – единственное археологическое свидетельство царившего здесь полного разорения. Неудивительно, что в византийских источниках римско-христианскую армию, которая явно демонстрировала свою силу, называли «диким зверем с Запада»{608}.

В 1185 г. норманны с Сицилии начали бесчинствовать в Салониках. Они нацелились установить контроль над важнейшей связующей артерией, Эгнатиевой дорогой. Одним из тех, кто оказался в самом центре этих событий, был житель Константинополя по имени Евстафий.