Стамбул Стамбул

Мы одновременно рассмеялись и откинулись на спинки стульев. Мой отец умер, его сын был жив. Наш смех, желтея, тек по границе между жизнью и смертью и впадал в море, словно река. Вокруг один за другим загорались огни. Осветились дворец Топкапы и Девичья башня, а казармы Селимийе и вокзал Хайдарпаша скрывал туман. Корабли замедляли ход, их гудки звучали дольше обычного. Рыбацкие катера возвращались в гавань. Ночь и день, реальность и мечта сливались друг с другом. Все таило внутри свою противоположность: ночь несла в себе цвет грядущего дня, мечта предвозвещала новую реальность. Засыпающий крепким сном город натягивал на обнаженное тело мягкое серебристое шелковое одеяло. Но если деревня напоминает нам о детстве человечества, то город – это его зрелость, и стамбульцы по-прежнему жили в чистилище тревог, уготованном взрослым. У них не получалось смотреть на красоту так, как она заслуживает. Днем они боязливо бродили по улицам, ночью, ложась в постель, не в силах были побороть беспокойство. И забывали о том, что мечтать о красивом городе – значит мечтать о красивой жизни.

Смеясь, Доктор взмахнул рукой и едва не опрокинул графин с водой, поймал в последний момент. Вытирая мокрую руку, снова расхохотался. Желтый смех придавал всему вокруг желтоватый оттенок. Вода в графине и хлеб в корзинке пожелтели. Стулья на террасе напротив овевал желтый ветер. Чайки, возвращающиеся с моря на берег, махали крыльями в желтой пустоте. С кораблей в порту сгружали желтые грузы, опоры моста через Босфор подсвечивались желтым. Воспоминания, как всегда, были долгими, жизнь – короткой. Память Доктора переполнилась желтыми тенями. Каждый уголок города уносил его в свой уголок времени, с каждым глотком ракы оживало новое воспоминание. Ледяной цвет ракы тоже подернулся желтизной.

В дверь постучали. Мы переглянулись.

– Пришел наконец-то! – проворчал Доктор, поставил стакан на стол, не торопясь встал и отправился открывать.

Я прислушался к голосам у двери.

– Демиртай, – говорил Доктор, – где тебя носило?

– Здесь приличной рыбы не было, пришлось поехать в Кумкапы, – оправдывался Демиртай.

– А что было не так со здешней рыбой?

– Я же вам обещал, что куплю самую лучшую, помните?

– Но ведь уже шесть часов!

– Шесть? Ваши настенные часы спешат, Доктор. По моим еще без десяти.

– Хватит мне зубы заговаривать, негодник! Неси сумку на кухню.

– Для салата я тоже все купил.

– Надо тебя наказать за опоздание. Пока я жарю рыбу, будешь готовить салат.

– С большим удовольствием. Дядя Кюхейлан еще не пришел?

– Думаешь, все такие, как ты?

– Пришел? Где же он?

– На балконе.

Демиртай радостно устремился на балкон. Не дав мне встать со стула, обнял, уткнулся головой в плечо. Я услышал стук его сердца. «Как же молодым к лицу жизнь! – подумал я. – Пусть не заберет его смерть, пусть никто не придет за ним и не вырвет из моих объятий!» Я подождал, пока его сердце станет стучать помедленнее. Потом взял за руки.

– Ты хорошо выглядишь, – сказал я. – Немного поправился. Волосы отращиваешь?

– Да, хочу волосы до плеч, как у тебя.

– Когда отрастут, сфотографируемся вместе.

– Отличная идея. У нас нет ни одной совместной фотографии.

– У тебя руки холодные как лед, Демиртай.

– У меня всегда так.

– Сходи возьми у Доктора свитер. Посидим вместе на балконе, выпьем ракы. Я не хочу, чтобы ты замерз.

– Я могу даже не один, а два свитера надеть.

– И правильно.

Солнце зашло, на балконе стало холодать. На мне была шерстяная хырка, и то я немного озяб.

– Дядя Кюхейлан, я принес вам новые сплетни. Вот сядем за стол, расскажу о популярном певце, который в юности был рыбаком, а теперь, бросив музыку, вновь торгует рыбой вместе с былой возлюбленной тех времен. Из бесед рыбаков я узнал, в каком дворце хранится карта сокровищ, спрятанных под стадионом Инёню[33]. И еще я знаю, кто с кем сговорился на последних скачках. Все расскажу!

– А мы с удовольствием послушаем. Иди помоги Доктору, а то он снова будет на тебя ворчать.

– Иду!

И Демиртай действительно ушел с балкона, но тут же вернулся:

– Дядя Кюхейлан, чуть не забыл!

– Что такое?

– Когда будем сидеть за столом, я тебе еще и разгадку твоей загадки скажу.

– Ты о чем?

– О загадке про Филиз-ханым и Жан-бея. Пассажиры парохода день за днем читали о них в газетах. Филиз-ханым приходилась Жан-бею одновременно женой, дочерью и сестрой. Это мы знаем. Однако в самой последней публикации говорилось о том, что она была ему еще и тетей по матери. Вспомнил?

– Конечно.

– Я придумал, как такое может быть.

– В самом деле?

– Когда расскажу, вы очень удивитесь.

– Мне уже сейчас интересно.

– Но за вами награда.

– Какая такая награда?

– Раз уж за опоздание меня наказывают, то и за разгадку такой трудной загадки должны наградить. Разве я не прав?

– Что ж, логично. Я согласен. Надо будет еще узнать мнение Доктора.

– Пойду на кухню и постараюсь его убедить.

– Давай иди.