Стамуэн

— Нет, просто из всех прочих я предпочитаю находиться в твоём обществе. — прямодушно признался проводник. Маркус вообще был человеком непоследовательным, поэтому Вилли не слишком удивлялся его поступкам. Они двигались на юго-восток, навстречу утреннему солнцу.

— Ты заметил, аборигены сегодня не пришли? — возобновил Вилли разговор.

— Я сам абориген, — чопорно ответил Маркус.

Вилли досадливо прикусил язык. Он уже привык к тёмной коже Маркуса. Тот, хотя и не так чёрен, как жители Стамуэна — сказывается разбавленная кровь — но всё же достаточно тёмен. Но, его безукоризненный язык заставлял постоянно забывать о том, что Джок не европеец.

— Сколько тебе лет, Маркус?

— Вроде, тридцать пять. Я вообще-то не считал. А что?

— Мне девятнадцать, а ты разговариваешь со мной, как с равным по возрасту.

— Не знаю, что тебе показалось странным. С кем-то другим вообще невозможно разговаривать, а с кем-то интересно. Твои однокурсники большей частью очень ограниченные люди. А с профессором у меня явно не складываются отношения.

— Я не это хотел спросить, — признался Вилли.

Маркус ждал.

— Шаария — это колдунья?

Вилли почти не сомневался в ответе.

— Вот уж нет. Шаария — это отверженная.

Это было неожиданно. Судя по всему, старуха в Стамуэне имеет непререкаемую власть.

— Шаария, — продолжал меж тем Маркус, равномерно переступая своими длинными худыми ногами, — это отказавшаяся от миссии Лгуннат. Лгуннат — не имя, это посвящение местному религиозному культу. Имени шаарии, а тем более Лгуннат, никто не знает. Это чрезвычайно редкий культ, сохранившийся только здесь. И мне об этом известно едва ли больше, чем тебе. Видишь ли, хоть я и в родстве с ними, но считаюсь нечистым, поскольку много времени провожу среди чужих. К тому же, я — полукровка.

— В чём состоит этот культ?

— Трудно сказать. Надо знать их мифологию. Их религия произошла от выродившегося племени додонов. Согласно мифу, от додонов пошли все земные племена. Так сказать, прародители. Вот почему жители Стамуэна тщательно избегают влияния любых культур. Они верят, что их тёмный повелитель однажды вернётся со звёзд и заберёт их с собой. Тогда они переродятся, станут прекрасными и будут жить в вечном изобилии. А тут они задержались лишь на время — между вечностью и вечностью. Хорошая сказка, правда? Таких мифов сколько угодно и у других народов. Чем более ветшает племя, тем более величественное прошлое они себе придумывают. Вот и тут местный вариант Адама и Евы. Культ пророчицы Лгуннат имеет своего владыку — Императора Мёртвых. Время от времени Император просыпается и принимает жертву. А вот что это такое — понятия не имею. Это станет ясно только Избранному. Молись, чтобы тебя не избрали.

— Может, Берелли как раз и избрали?

— Кто его знает, — мрачно ответил проводник.

— А, может, его лев сожрал? — предположил Вилли, вспомнив ночное рыканье.

— Я бы предпочёл быть сожранным львом, лишь бы не стать Избранным. — буркнул Маркус, — Смотри-ка, что там?!

Довольно далеко, меж редкими чахлыми кустиками, виднелось что-то непонятное, похожее на цветные пятна. Оба поисковика припустили бегом. Лишь подойдя совсем близко, они увидели, что на песке разбросана одежда. Бежевые коттоновые брюки и кирпичного цвета рубашка — так был одет Франко Берелли в тот последний день, когда его видели в лагере.

Экспедитор был полным человеком: потливым, неаккуратным, с отечным лицом. Он злоупотреблял пивом и сигаретами. Даже непонятно: почему такой требовательный руководитель, как Кондор, терпит такого сотрудника. Впрочем, работу свою Берелли знал. И вот теперь Вилли смотрит на эту грязную одежду и не понимает, что в ней кажется столь странным.

Небрезгливый Маркус поднял и расправил рубашку, и тут стало заметно, что она застёгнута на пуговицы. Именно так Франко носил её: рукава закатаны, полы — навыпуск, чтобы скрыть пивное брюхо. Но, ещё диковиннее выглядели брюки. Они тоже были застёгнуты и ремень затянут. Такое впечатление, что Берелли обратился в голубя и выскользнул из собственной одежды.

— А вот и ботинки, — ничему не удивляясь, заметил Маркус.

Обувь нашлась немного в стороне — она завершала цепочку неровных следов, словно человек шёл, шатаясь. Тащился, тащился среди зарослей, сначала потерял один ботинок, потом — другой. Через несколько шагов с него упала вся одежда и ещё через десяток шагов он потерял носки.

Оба следопыта посмотрели друг на друга. Дело было нешуточное: с Берелли случилось что-то скверное. Маркус, как более опытные поисковик, двинулся по следу, старательно вынюхивая что-то в песке.

— Ты что? берёшь след, как собака? — вынужденно пошутил Вилли.

— Да скоро и ты возьмёшь, — странно ответил Маркус.

Валентай решил, что дело пойдёт лучше, если они рассредоточатся, и без предупреждения направился в сторону.

— Эй, стой! — раздражённо крикнул проводник. — Не удаляйся от меня!

— Да что такое?! — рассердился Вилли. — Я тебе ребёнок, что ли?! Чего ты меня водишь на поводке?

— Послушай, Валентай, — примирительно ответил Маркус. — здесь есть места с зыбучими песками. И крикнуть не успеешь, как утонешь.