Стамуэн

— Зачем тебе фонарь? — удивился Фарид. — Уже светло.

— Соображай головкой! Если бы вода была где-то на поверхности, её давно бы уже нашли! Значит, она в горе!

Тут и до Гесера дошло, как они сплоховали. Он в растерянности посмотрел на хаотическое нагромождение мелких скал.

— А это что? — с подозрением спросил он.

Солнце отражалось от чего-то на северной стороне. И было это что-то совсем близко.

— Фонарик Аарона! Всё точно! Они нашли воду!

На небольшом камне, прямо под боком у отвесной стены аккуратно лежал фонарь Коэна. Это был точно его фонарь, поскольку этот паршивый жид метит все свои вещи. Боится, чтобы не украли!

— Не работает! — разочарованно протянули приятели ещё минуту спустя. Теперь понятно, почему Коэн бросил свой фонарь — батарейки сдохли.

— Жид паршивый! — со злостью процедил сквозь зубы Калвин. — Нашёл воду и никому не сказал!

Но делать нечего, и Фарид с Калвином вошли в пещеру, около которой и нашли фонарь.

Пещера была низенькой и длинной, но пол довольно ровный. Сначала было темно и страшно. А потом откуда-то появился слабый свет, и приятели повеселели. Они и не ожидали, что путь будет таким лёгким.

Глава 11. Царица Савская

Странный сон охватил Маргарет — словно она спала и в тоже время ощущала своё состояние как призрачное. Как будто в пещере пересеклись границами два пространства, доселе изолированные друг от друга и даже не подозревающие о существовании друг друга.

Она удивлялась и смотрела, как стены их темницы изменяются, становясь то высокими резными куполами, то чернильно-чёрным небом с мягко сияющими звёздочками. Едва застынув, стена снова принималась переливаться и перетекать в новое состояние. Плескались нежно-лазурные волны, по которым медленно плыли караваны верблюдов. Вместо солнца в бездонном небе пульсировала голубая медуза. Возникал, пропадал, чередовался, перемежался сам в себе сложный и тонкий геометрический узор.

Маргарет услышала голос. Даже не голос — у него не было звука, не было слов. Но, тем не менее, к ней обращались. Она даже определила, что говорящий — женщина. Мысль зажурчала в голове спящей девушки так ненавязчиво, что она почти приняла её за свою.

Она должна выслушать и понять.

Да, Маргарет согласна.

От этого зависит её дальнейшая судьба.

Вот как? Спящая почувствовала лёгкий укол удивления. Ну, хорошо, пусть будет так.

Она должна вникнуть в себя. Спросить себя о самом сокровенном своём желании. Нет, не о спасении из этого места — это всё преходяще. То, что составляет её самую дерзкую мечту. То, что недостижимо никакими средствами, что не купить за всё золото мира. Кем она пожелала бы стать, если бы всё мыслимое могущество было в её власти. Нет, нет, не сделать, а стать. Воплотиться. Самый соблазнительный образ. Нарисуй его, облеки его в видимые черты. Окружи его тем, что достойно. Вдохни в него жизнь. Стань им. Сейчас, только сейчас она имеет возможность, за которую все короли готовы отдать короны. Отпусти себя по волнам своей фантазии. Своей мечты. Своего каприза. Ведь сегодня она отпила из Источника Преображения. Сегодня можно всё. Можно одеть небо в алмазы. Можно встать на горе, и все народы мира соберутся у подножия и крикнут «алилуйя!»…

Решайся, Маргарет. Загляни вглубь своей души. Проживи целую жизнь или краткий миг — как пожелаешь.

Возьми счастье, любовь, поэзию. Возьми карающий меч, огненные стрелы. Возьми крылья и купайся в небе.

Выбери образ. Выбери образ, Маргарет…

— Царица Савская! — ответила Маргарет. Тело её не шевельнулось, и губы её не приоткрылись.

Вспыхнули и угасли звёзды.

Пробуждение походило на медленное всплытие из морских глубин. Упоительная прохлада нежно текущего, сладкого, восхитительно благоухающего дуновения ветра. Струя его, словно нескончаемый шёлковый поток, проплывала над ложем, едва ли достойном той, что почивала на нём.

Царица разомкнула веки, и трепетное сияние нежного утра преклонилось пред нею, словно преданная служанка. Длинный луч раннего светила неторопливо скользил по убранству царской опочивальни, по драгоценным драпировкам, по тончайшей инкрустации причудливой, лёгкой, грациозной мебели, по фантастической мозаике полов.

Безмолвный гость добрался до туалетного столика драгоценного ливанского кедра и принялся неторопливо перебирать солнечными своими пальчиками бесценные сандаловые шкатулочки, сплошь заполненные топазовыми, яхонтовыми, опаловыми коробочками с притираниями, кремами, румянами, сурьмой. Бесчисленные кисточки, медные зеркальца в оправе из золота и драгоценных камней. Отдельно стоял столик, на котором небрежно были брошены редчайшие розовые жемчужины ожерелья, множество тонких браслетов, заколок, гребней, золотых сеток, перстней.

Словно испугавшись блеска, затмевающего его, лучик покинул столик и поплыл к высокому, за тонкой кисеей, ложу. Там, среди множества подушек и прекрасных покрывал, на роскошных, привезённых из невообразимой дали, сотканных только для неё и хранящих её имя, возлежала царица Савская.