Стань моей, если осмелишься

От этой идеи меня передергивает, но сейчас в душе теплится надежда, что я могу куда-то исчезнуть из родительского дома и своей никчемной жизни.

Охраны нет, хвоста тоже. Егор бы не смог так быстро найти машину, чтобы угнаться за нами.

Можно начать что-то новое в другом месте, где я буду свободна как птица…

Вижу себя в собственном миленьком домике в другом городе, теплый ветер шевелит мои волосы, у меня на руках крохотный белый щенок, маленькая красная машинка у ворот.

Эти образы так меня вдохновляют, что я цепляюсь за них как за спасательный круг.

Сбегу обязательно, да! Гори оно всё!

Для начала придется скинуть куда нибудь этого мужика.

Съезжаю с кольцевой дороги, еду в какое-то подобие леса.

— Вот тут я тебя и оставлю, уж как нибудь до дома доберешься.

Открываю дверь, ступаю босыми ногами на траву, хватаю мужика за кожанку, чтобы стащить его с сидения, торможу примерно секунду.

— Симпотный бандюган, даже как-то неудобно такого на траве оставлять.

Тяну эту огромную тушу вниз, но это оказывается тяжелее, чем кажется на первый взгляд.

Он просто неподъёмный!

Внезапно он открывает глаза, хватает меня своими огромными руками и затягивает обратно в машину, усаживая на свои колени.

Брыкаюсь, пихаюсь, толкаюсь, но он ловит мои руки, заламывает за спину, ограничивает движение.

Одной лапищей держит руки за моей спиной, другой прижимает к горячему телу, удерживая за шею.

Он одержимо зарывается носом в мои волосы, шумно вдыхает мой запах, чувствую его каменный стояк, упирающийся мне в зад.

Господи, только не это…пожалуйста…

Уж лучше в клетке с родителями, чем потерять невинность от первого встречного.

— Ты охуенно пахнешь.

Он вжимает меня в себя. Напрягаюсь всем телом, пытаясь отстраниться, дергаю руки туда-сюда, чтобы получить больше свободы.

— Зачем ты это делаешь?

— Ты знаешь, как сводишь мужиков с ума? Такая горячая…

Он обжигает своим дыханием, посылая новые парализующие мурашки.

Мужчина поглаживает меня так, как никто и никогда не делал. Такая интимная неукротимая ласка, которая вызывает у меня одновременно ненависть и желание.

— Кто послал тебя?

— Я сам пришёл.

— Тебя никто не приглашал

— Острый язык.

Меня начинает нестерпимо плавить, всё таки тело наше далеко от совершенства, против воли поддаётся чужому человеку, это так печально…

Преодолевая морок, накрывающий моё сознание, бью его локтем в солнечное сплетение, быстро открываю дверь, вырываюсь из цепкого захвата, воспользовавшись заминкой.

— Эй, стой, Василиса!

Это чудовище еще и имя моё знает.

Бегу по траве босиком, пластыри отклеиваются, в раны попадает пыль, начинает саднить.

Пытаюсь добежать до дороги, чтобы меня хоть кто-то перехватил, потому что я не хочу выяснять, что нужно моему похитителю от меня. Он озабоченный ПСИХ!

Мурашки продолжают водить хороводы по коже, я просто их игнорирую.

Машина останавливается у обочины, я рывком открываю дверь.

— Здравствуйте, пожалуйста, не могли бы вы меня довезти?

— Конечно, — отвечает мужчина, но когда он блокирует двери, я понимаю, что этот человек не лучше моего похитителя, его руки в тюремных наколках и шрамах, а на торпеде лежит пистолет.

Дядька тут же сворачивает туда, откуда я только что прибежала.

— А … Куда вы меня везете?

Водитель не отвечает, а просто тормозит возле моего похитителя, скрестившего руки на груди.

Викинг злющий как чёрт, из его глаз буквально сочится ядовитая ярость.

— Нарвал, я привез их.

Господи, о чем речь? Нарвал это кличка такая? При чем тут несчастный кит?

Глава 10. Меня и правда нет

Он откликается на эту кличку «Нарвал». Это вызывает во мне нежеланное уважение к этому хмурому мужчине.

У всех авторитетных бандитов, являющихся частью кланов, после достижения в прошлом даётся характерная кличка, она как бы клеймит человека за его победу в серьёзном деле или отмечает нестандартное проявление своих талантов в сложной ситуации.

У любого прозвища есть своя история и просто так оно не даётся. Это всегда решает верхушка и сменить своё имя в последствии нельзя, только если ты сделал что-то, перекрывающее свои старые заслуги.

Моего отца прозвали Варан, потому что он был лучшим в выслеживании своих врагов и если уж он решил кого-то найти, то их встреча была неминуемой и как правило заканчивалась одинаково…

Папу Софии прозвали Годзиллой, за то что он любил громить здания, притоны и дома своих врагов. Он импульсивен и решителен, зная его привычку сбросить бетонную плиту с грузового вертолета или прикатить на КамАЗе с демодулятором и раскрошить в труху здания с людьми, укрывающимися в нем, ни у кого не возникало сомнений на счет его прозвища.

Какая тупорылая всё таки кличка у этого бандита! Бедное млекопитающие никак не заслуживает таких оскорблений.

Уродливый зэк с кривыми зубами и плешивой головой, обманувший меня у дороги, открывает багажник и вытаскивает оттуда свёрток размером с человека, он открывает ту часть, где торчит что-то похожее на волосы.

— Похожа? — самодовольно улыбается он Нарвалу.

— Вообще не похожа, такой другой нет, — он говорит это своему подельнику вкрадчиво, чтобы я не услышала, но я слышу.