Стань моей истинной

— Вы верно мыслите, мой друг. Дед тогда был совсем юн. И никто не взял в расчёт мальчишку, который мыл в лаборатории пробирки. Его аккуратно опросили, но паренёк прикинулся дурачком и сказал, что ничего не знает о том, чем занимался Дарис, — улыбка Марана стала ещё шире. — Он был так достоверен, что никто даже не подумал о том, что этот нескладный подросток очень любознателен и интересуется наукой, поэтому частенько по ночам, после того, как приведёт в порядок столы и колбы, читает, а порой и переписывает записи, сделанные Дарисом во время исследований.

— Он прятал свои записи дома? Неужели никто не додумался его обыскать? — вскинул брови Черк.

Маран внимательно посмотрел на полисмена и кивнул:

— Додумались. Но всё добытое богатство дед хранил в своём тайном убежище — на чердаке соседнего дома. На следующий день после того, как сгорела лаборатория профессора, в дом моего деда забрались. Родители были на работе, а мальчишка — в школе, поэтому воры действовали свободно. Вернувшись в перевёрнутый вверх дном дом, родители долго потом удивлялись, что ничего не пропало, а дед понял, что воры приходили по его душу. Он затаился и около года вообще обходил своё тайное место стороной.

— А что было потом? — шепнула Сильва, когда профессор надолго замолчал.

— Ну а потом тяжело заболел его отец, — продолжил тот, — в семье настали трудные времена, и мальчишке стало не до науки. Он окончил школу и пошёл работать. Записи дед, конечно, забрал и перепрятал. Но больше к ним не возвращался. И признался мне в их существовании, только когда я окончил медицинский институт. На том, чтобы я выбрал медицину, настоял, кстати, тоже он.

— И Вы продолжили исследования Альма Дариса? — спросила я.

— Нет, — профессор закинул ногу на ногу и на мгновенье прикрыл глаза. — Я тогда занимался совсем другим, и записи пролежали у меня в столе ещё долгое время. И вот однажды я убирался в лаборатории и нашёл их. Исследования Дариса сначала просто заинтересовали меня, а потом и увлекли. Я не мог понять, почему Дарис пишет то про нападение людей на Оборота, то наоборот. Причём, его больше интересовало первое, потому что при этом Обороты то излечивались от хронических заболеваний, то становились выносливее. А вот про то, чем заканчивались нападения Оборотов, написано было мало и вскользь.

— И Вам стало интересно? — снова спросила Сильва.

— Мне стало любопытно, почему неагрессивный зверь ни с того, ни с сего вдруг нападал на человека или толпу. Я стал искать параллели, поднимал полицейские и медицинские архивы, но ответа не находил. Помогла случайность.

Маран перевёл дух и замолчал, покачивая ногой и предаваясь воспоминаниям. Мы тоже не издавали ни звука, боясь пропустить хоть слово.

— Моя матушка, — продолжил он через минуту, — находясь уже в преклонном возрасте, как-то попросила отвезти её в храм. Так вот, пока я ждал её, от скуки посетил церковную лавку и там, пролистывая разные тематические брошюры, наткнулся на историю сотворения женщины.

— Эту историю я знаю, — воскликнула я. — Боги создали мужчину по своему подобию, а женщина появилась из выросшего на склоне горы цветка, который мужчина старательно поливал после того, как попросил богов создать ему пару, а они ответили, что он должен сотворить себе женщину сам.

— Да, практически так история и выглядела, — согласился Маран. — Но я задался вопросом о том, какие легенды есть у Оборотов? И попросил одного знакомого, который имеет связи в посольстве, добыть мне книги из другого Мира. Так ко мне попала «История сотворения Мира».

— У нас тоже есть история сотворения женщины! — воскликнул Анадар. — Она похожа на вашу.

— Только у вас говорится о том, что цветок вырос сам на том месте, где пролилась кровь мужчины, — отметил профессор. — Вы можете нам её рассказать своими словами, мы с удовольствием послушаем.

И Анадар рассказал историю, которую я уже слышала днём. Только оказалось, что у неё есть продолжение.

— Сердца срослись, и зверь стал единым целым с человеком. Так наши предки стали Оборотами, — говорил волк. — Но боги не заметили, что из пораненного сердца упала капелька крови. Она впиталась в землю, и на этом месте вырос цветок. А когда бутон раскрылся, Оборот увидел, что в его сердцевине спит такая прекрасная женщина, что он не смог отвести от неё глаз. Мужчина склонился над цветком и поцеловал божественное создание. А женщина открыла глаза, улыбнулась мужчине и ответила на его поцелуй. Так у Оборотов появилась возлюбленная пара. И как две половинки сердца не могли существовать отдельно, так и влюблённые пары уже не мыслили даже дня друг без друга.

— Вот я и задумался, — продолжил профессор, дослушав Анадара, — почему в обоих Мирах истории, которым не одна тысяча лет, похожи, хотя разрыв Материи произошёл всего триста лет назад? Могло быть так, что когда-то наши Миры были одним целым? Иначе куда делись земледельцы из вашей истории?

— Вымерли? — хмыкнул полковник.

Маран повернулся к нему и покачал головой.