Стань моей истинной

— Совершенно верно! Процент содержания данного элемента пока мал, но, я думаю, со временем он восстановится полностью.

— Как? — почти одними губами прошептала я, но Маран услышал.

— Я обнаружил в Вашей крови окситоцин. Он Ваш спаситель!

— Это же гормон удовольствия! Он вырабатывается при объятиях, поцелуях, сексе… Но при родах его намного больше! — воскликнула Сильва, а я дико покраснела.

Маран, не обратив внимания на мои румяные щёки, согласно кивнул девушке:

— Да, так и есть. Основное назначение этого гормона — снимать физиологический и психологический стресс, уменьшать тревогу или боль. Думаю, фенилпропинизоприн в Вашей крови был заблокирован сильнейшим стрессом пять лет назад, но частый выброс в кровь окситоцина при общении с Анадаром начал разрушать эту блокаду, и фенилпропинизоприн стал постепенно высвобождаться.

— Ой, Марика, как только начнёшь кормить грудью, точно станешь полноценным немагом, — счастливо засмеялась Сильва, а мне захотелось стукнуть её чем-нибудь по голове.

Все восторженно посмотрели на меня, а я от стыда спрятала лицо в ладонях. Анадар тут же прижал меня к груди, ласково погладив по спине.

— Хочу провалиться сквозь землю, — прошептала волку.

— Тихо, тихо, глупость какая, — так же негромко ответил он.

— Рик, да успокойся ты! Тут радоваться надо, а ты переживаешь. Тем более, способ излечения очень даже приятный, — не знаю, когда подскочила Сильва, поэтому её слова я услышала прямо около своего уха.

— Сильва, замолчи! — пробубнила полузадушено.

Нестерпимо хотелось прибить дорогую подругу! Наверное, та поняла, что немного перегнула палку в своём желании осчастливить меня, поэтому отстранилась и, недовольно пыхтя что-то типа:

«Я же тебе добра хочу, дурочка!» — села на свой стул.

Просидев несколько минут неподвижно, я тихонько отстранилась от Анадара и посмотрела на Марана.

Они с полковником что-то обсуждали в самом конце лаборатории. Когда Маран увидел, что я на него смотрю, тут же ободряюще улыбнулся и спросил:

— Всё в порядке? Можем продолжить?

Я опустила глаза, но всё же согласно покивала головой.

Черк вернулся на своё место, бросив на меня сочувствующий взгляд. Сурово поджатые губы недвусмысленно намекали, что речь шла обо мне. И они явно обсуждали не то, что только что происходило, а события моей жизни пятилетней давности.

— Ну что ж, теперь давайте перейдëм к Анадару, а точнее, к его зверю, — Маран подошёл к столу и сел, разложив какие-то распечатки и сосредоточенно их пролистывая.

— Что там? — спросила, почувствовав напряжение Оборота.

Профессор погрыз кончик карандаша и уставился на Анадара.

— В Вашей крови, Анадар, обнаружен нерастворившийся фенилпропинизоприн. Во время последнего срыва его не было. Я тогда брал у Вас кровь, чтобы проверить её на совместимость с кровью Марики.

— Не поняла, — вмешалась Сильва. — Анадар тоже стал немагом, что ли?

Я удивлённо открыла рот.

— Нет, — невесело хмыкнул Маран. — Всё совсем не так. Позвольте, я продолжу. Концентрация этого элемента сейчас меньше, чем была вначале, когда я только ввёл кровь Марики. То есть он всё это время медленно усваивался зверем, позволяя чувствовать свою привязку и не выходить из-под контроля. Привязка как бы есть, но пары нет.

— Это как? — выдохнула Сильва. — Видит око, да зуб неймёт, так, что ли?

Маран покачал головой и вздохнул.

— Не совсем, но почти. Как бы так понятно объяснить?.. Представьте, будто Вам не хватает воздуха. Он поступает в лёгкие, но в таком малом количестве, что Вы не можете нормально вдохнуть.

— Твоему волку плохо? Почему ты молчишь? — я схватила Анадара за лицо, поворачивая его к себе.

Я вглядывалась в любимые ярко-жёлтые глаза и видела в них глубокую печаль.

— Что с ним будет дальше? — подал голос полковник.

— Думаю, однажды волк сойдёт с ума от постоянного стресса и умрёт, — с горечью в голосе ответил Маран. — То, что с ним происходит сейчас, сродни запечатыванию, когда разрывается целостность человека и зверя. Человек без привязки выживает, а зверь — нет.

Из глаз брызнули слëзы. Я обхватила мужчину за шею и горько разрыдалась.

— Не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось! Не хочу, чтобы он умер! Не хочу, чтобы ты стал таким, как тигр! — я пыталась подавить рвущиеся из груди рыдания.

Оборот гладил меня по голове и тихо шептал, что всё будет хорошо.

— Всё действительно может быть хорошо, — услышала сквозь всхлипы голос профессора и резко замолчала.

Вытерев со щëк мокрые дорожки, я обернулась и уставилась на Марана.

— Что для этого нужно сделать? — спросила, готовая хоть сейчас идти доставать с неба Луну.

Маран молчал, разглядывая нас с Анадаром, а до меня медленно доходило.

— Нужна полная привязка? — озвучила я его молчаливое созерцание.

— Да!.. — воскликнул профессор.

–..Нет! — одновременно с ним рыкнул Оборот.

Анадар отрицательно покачал головой и ещё раз повторил:

— Нет, я не согласен.