Стань Звездой!

По случаю жары мать открыла все окна на ночь. Уходя, Деб и не подумала закрыть свое, а сейчас у нее не было сил. Пытаясь заглушить подушкой рыдания, рвавшиеся из груди, она слышала и стук камешка о стекло, а потом тихий шорох. Чертов Льюис, чего тебе не сорваться с платана, так удачно растущего у самой стены их дома. Интересно, их встречи в сарае будут столь же регулярными, если Льюис станет приезжать на них в кресле?

Но, чтобы ни рассказал Льюис, с того дня он и Зак окончательно вышвырнули ее из своей компании. Деб пыталась поговорить с братом, но на рассвете он уходил на работу, а вечером или был слишком увлечен беседой с отцом, или уходил спать. Деб попыталась поговорить в его комнате, но Зак не реагировал на ее голос, а только тихо сопел, отвернувшись к стене. Может, спал, может притворялся. Деб почему-то не хотелось проверять.

Весь июль она просидела дома, часами уставившись в потолок. Ничего не радовало, даже мелодии перестали складываться. Деб или наигрывала уже старые, или просто бездумно стучала по клавишам, и не пытаясь превратить отдельные звуки в музыку.

С Мейсоном Деб познакомилась в музыкальном магазине. Банально — они одновременно потянулись за синглом одного и того же исполнителя. Мейсон благородно уступил Деб очередь, а она, прослушав запись, не стала ставить диск на место, а передала ему. Чуть позже он сунул ей в руки еще один компакт-диск.

— Должно тебе понравиться, — сказал скороговоркой и тут же потерял к ней интерес, быстро перебирая стопки дисков.

Деб хотела возмутиться, с чего это вдруг этот долговязый наглец решил, что знает о ее вкусах, но поставила диск.

Музыка и вправду оказалась что надо. Деб заслушалась, подмечая интересные приемы и прикидывая, а может ли использовать их в своих мелодиях. А потом решила поискать другие записи исполнителя.

— Новичок, это его первый сингл, — поспешил доложить долговязый.

— Ты за мной следишь? — Деб улыбнулась. Чье-то внимание после недель игнорирования со стороны Зака и Льюиса неожиданно польстило.

— Да, хочу понять, ты и в самом деле такая горячая, или только музыку клевую слушаешь. Я — Мейсон, — ухмыльнулся тот.

Деб слышала и более топорные подкаты, хотя и этот был не верхом изящества. Да и сам этот Мейсон не так чтобы впечатлял: с непромытыми волосами и в грязных ботинках, тощий, но с намечающимся брюшком из-за пристрастия к бургерам и коле. Но это был повод не сидеть больше в одиночестве. А еще — и для Деб этот аргумент стал решающим — Мейсон годился для того, чтобы взбесить Зака. Деб не раз замечала, что брат принимал в штыки любого пацана старше десяти, кого видел рядом с  ней. Не считая Льюиса конечно.

— Смотри не обожгись, — она повесила наушники на шею и с вызовом глянула на Мейсона. — А у тебя что в личной коллекции?

— Тебе понравится, — пообещал тот и широко улыбнулся, демонстрируя кривые, нуждающиеся в помощи дантиста зубы.

Мейсон оказался завзятым хвастуном и лентяем. Он с родителями жил в трейлере на окраине города и пределом его мечтаний были велосипед, работа курьером и упаковка пива каждый вечер. Деб выдержала его всего неделю и едва смогла подавить тошноту, когда тот полез целоваться. Но у Мейсона была большая компания, и вот там Деб познакомилась с отличными пацанами.

Остаток лета она провела шикарно. С утра до ночи они тусовались на пустырях, благо в округе их небольшого городка таких было в изобилии. Пара скутеров, бумбокс с новым диском — почти неважно, какого исполнителя. Если кому-то удавалось стащить удостоверение личности сестры или брата — покупали несколько упаковок пива.

Пару раз за ужином Деб ловила на себе настороженный взгляд Зака, но не придала этому значения.

А на День Труда Мейсон притащил литровую бутылку виски.

Их компания в тот день была не в полном составе, многие отмечали праздник с предками. Виски до этого почти никто не пробовал, и сидя на пустыре и жарясь на необычно теплом для начала сентября солнце, они щедро разбавляли горькое питье колой.

Как Деб попала домой, она не помнила. Вечер и ночь отпечатались в ее памяти ощущением непрекращающегося падения и головной боли. А потом, когда муть в голове немного рассеялась, Деб ощутила на пылающем лбу прохладную ладонь Зака.

— Голова болит, знаю, — прошептал он, и голос был как раньше, когда пятилетняя Деб разбивала коленку или ушибала лоб: заботливый и немного виноватый. — Давай, Деб, выпей, — губы стукнулись о край стакана, и рот наполнился прохладной жидкостью с приятным кисловатым вкусом.

— Чего не спишь? — спросила Деб, скривившись: горло болело, как после долгого крика, на языке осела оскомина.

— Уснешь тут с тобой, — вздохнул Зак и понятливо подставил таз, когда на Деб накатила волна дурноты. Придержал волосы, протянул бутылку с чистой водой, чтобы она прополоскала зубы. — Курт позвонил, увидел, как какой-то пацан ссаживает тебя со скутера. Я вышел встретить, чтобы ты не попалась родителям, — он погладил ее по голове. — Аспирин надо выпить, а то завтра совсем плохо будет.