Стандартное отклонение

— Иванов, ты дурак. У меня окно на кухне открыто и я слышу твой голос с улицы. Заходи уже.

На пороге моей квартиры он нарисовался мокрый и взъерошенный, с улыбкой Чеширского кота на губах и ямочками на щеках. Ну просто само очарование, удивительно крепко стоящее на ногах.

Иногда мне казалось, что пьяный Артём способен даже паять микросхемы, настолько чёткими и выверенными оставались его движения. Хоть бы раз врезался плечом в косяк, капнул на себя текилой или промахнулся мимо клитора! Но нет же — ювелирная точность появлялась в нём с первой дозой алкоголя и бесследно исчезала вместе с опьянением. Поэтому завтра утром мне стоило опасаться за сохранность всех хрупких — и не очень — предметов, которые могут попасться ему на пути.

— Мыыыы тут просто с Яном заееееехали в бар, — развёл он руками и аккуратно, не прекращая мило улыбаться, протиснулся мимо меня в коридор.

— То есть его появления под моими окнами тоже стоит ожидать? — недовольно поинтересовалась я, скрестив руки на груди, чтобы в полной мере показать Иванову, насколько я возмущена его поведением.

Я тут, значит, голову ломаю: как бы сделать вид, будто я его из своей жизни вычеркнула, но на самом деле этого не делать, а он по барам шляется! Ещё и с Яном, этим неисправимым кобелём!

— Неееет, ну что ты, Крольчоночек! Я же специально его деморализовал, — с гордостью воскликнул он и, призадумавшись и похлопав глазами, исправился: — Не то слово. Я его нейтрализовал! Напоил тааааак, что до завтра он уже точно вертикальное положение занять не сможет.

— И ты тоже!

— И я тоооооже, — улыбаясь, активно закивал головой крайне довольный собой Артём. — Можно я у тебя на диване сегодня посплю?

«Нет!» — хотела рявкнуть я злобно и перейти уже к той части нашего разговора, где ему приходится склонить голову в знак покаяния перед всеми высказанными мной претензиями, а потом обещать исправиться. И соглашаться на все мои условия. И даже десять раз повторить вслух: «Квадрат Малевича — это просто бессмысленный чёрный квадрат».

Тоже мне, искусствовед!

Но…

Он хлопал пушистыми ресницами и смотрел на меня чистым, невинным, полным надежды взглядом голубых глаз.

«Как котик из Шрека!» — сказало бы большинство.

«Как тот мальчик с его наброска», — подумала я, вздохнула и снова сдалась.

— Иди!

— Вон? — уточнил медленнее обычного соображающий Артём.

— На диван иди! — раздражённо пояснила я, смерив его строгим взглядом. Ему же всё было нипочём и, расплывшись в новой порции улыбки, он охотно воспользовался моей небывалой щедростью и юркнул в гостиную.

Решив завершить начатое, я всё же пошла на кухню, но пить больше не хотелось. Хотелось вообще чего-то такого… необычного.

Не замуж. И не завести ребёнка.

Подумав несколько минут, я пришла к неутешительному выводу: хотелось любви.

Как показывают фильмы, книги и наверняка какие-нибудь соответствующие статистические данные, даже взрослые и самодостаточные женщины иногда верят в сказки.

А для меня та самая «любовь» всегда была чем-то мифическим, вроде единорога или возможности выиграть билет на концерт Рианны по звонку на радио (эх, разбитые вечно короткими гудками телефона школьные мечты!).

Лет так до двадцати я искренне считала, что любила Яна. Прямо с самого первого знакомства, которое, правда, совершенно не помнила. Зато помнила мамино: «Дружи с Яном, он такой красивый, добрый, хороший мальчик! У вас так много общего!». А ещё папино: «Оооо, Наташка, бери Яна в женихи! Вырастете, свадьбу вам забацаем!»

Ну я же не дура! Мне сказали брать — я взяла. И плевать, что Ян сопротивлялся, как мог. И плевать, что под расплывчатым «много общего» подразумевались интересы наших родителей.

К Яну я привыкала так долго, что до сих пор не могу отвыкнуть. Но любила ли его? Нет, точно нет. Скорее, эгоистично хотела в собственное единоличное пользование, как уникальный элитный аксессуар и доказательство того, что не зря я столько лет упрямо впадала с ним в больные созависимые отношения.

А дальше шла череда мужчин, имён многих из которых я сейчас и не вспомню.

Ладно, я-то, конечно, всех вспомню, но приятнее делать вид, что нет. Настолько незначительную и проходную роль они играли в моей жизни.

Были симпатии, когда я оглядывала очередной экспонат с ног до головы, отмечала подходящую физическую форму и смазливое лицо, и только на основании этого бросалась в бой. Несколько неуклюжих моментов, парочка откровенных провалов, а потом я научилась ловко укладывать всех понравившихся мужчин на лопатки.

В своей постели, конечно же.

Но ничего из того, что так назойливо воспевают в песнях, показывают в фильмах или описывают в книгах, я так и не чувствовала. Никаких вспышек молнии над головой или ударов тока в сердце (хотя оно и к лучшему — мои духи не смогли бы перебить запах палёного), никакого озарения на тему «это точно ОН!», никаких тебе ночей без сна и мыслей только о нём.

Ни бури, ни урагана, ни цунами, ни землетрясения.

Ни бабочек в животе, ни звёзд перед глазами, ни сбившегося дыхания.

Ни-че-го.