Стандартное отклонение

— Крольчоночек, — улыбнулся мне Артём, натягивая на себя куртку, — ты правда клёвая. Надеюсь, у вас всё получится, потому что ты заслуживаешь нормальных отношений. Будь счастлива.

Он чмокнул меня в лоб и быстро улизнул из квартиры, не став дожидаться моего скептического «Ты что, совсем дурак?».

Знаете, у меня две очень разных бабушки.

Первая бабуля ругается матом как портовый грузчик, травит байки про Одессу и любит вспоминать своих четырёх мужей и двадцать семь любовников.

Вторая бабушка цитирует Мандельштама, играет на флейте и до сих пор не разрешает родителям ночевать в одной комнате, когда они гостят у неё в доме.

И лишь в одном они обе всегда были солидарны друг с другом: как же тяжело с мужчинами…

Комментарий к В-седьмых, наслаждайтесь моими метаниями!

Всё, тема пьяных мужчин на диване Наташи раскрыта полностью))

А следующая глава уже последняя!

========== В-восьмых, послушайте, как всё было на самом деле. ==========

Артём.

Ну кто бы мог подумать, что дождаться такси в центре столицы в воскресенье утром окажется настолько сложной задачей.

Нет, на самом деле такси едет ко мне всего четыре или пять минут, но они воспринимаются очень уж долгими, когда стоишь около чужого подъезда и просто чертовски сильно хочешь убраться подальше отсюда, чтобы никому не мешать.

Будто мою кислую мину можно разглядеть или прочувствовать прямо сквозь стены и с высоты третьего этажа.

Вообще-то самое время ощутить себя одиноким рыцарем и непризнанным героем. Пафосные слова на прощание сказал? Сказал! Оперативно свалил, не дожидаясь, пока сами попросят? Свалил!

Но вместо гордости чувствую себя дебилом. Особенно пока приходится торчать под козырьком подъезда, потому что на улице до сих пор моросит дождь, а уже утопленный вчера в луже телефон начинает глючить и заедать от попадания на экран даже самых мелких капель.

Резвый «салярис» с шашечками тормозит напротив меня так резко, что стой я на метр ближе к дороге — оказался бы под бодрящим душем грязной воды.

Ну так-то первые несколько минут с того момента, как я проснулся, вполне выполнили функцию бодрящего душа. И если бы меня сейчас ещё и из лужи окатили, то пришлось бы признать, что никакой я не доблестный рыцарь, а обычный неудачник.

Наспех придуманное для себя утешение трещит по швам, распираемое логикой, но я держусь за него из последних сил.

Голова тоже трещит. Ох, как трещит-то! И так всегда после попойки с Яном, словно к интоксикации алкоголем прибавляется ещё и лёгкая степень отравления его неудовлетворённости жизнью, выбивающей меня из реальности быстрее, чем четыре Хиросимы подряд.

Зато вчера на его фоне я был просто охуительным везунчиком по жизни. Но то было вчера, а сегодня у меня уже совсем другая Хиросима, ужасное похмелье и желание удавиться ремнём безопасности.

Весёлый до безобразия водитель Махмуд душевно подпевает орущей на весь салон «За тебя калым отдам», а я готов отдать собственную почку, чтобы быстрее доехать до дома.

Тем более, судя по самочувствию, скоро мои почки всё равно составят компанию печени и уйдут в отказ.

Словно слыша мои мысли, Махмуд пролетает три светофора подряд на красный и, когда мы приближаемся к четвёртому, я было открываю рот, чтобы об этом сказать, но тут же закрываю его обратно.

Может быть, у человека дальтонизм, а тут я со своими комментариями. Ну некрасиво же как-то получится.

Тем более, что привычная дорога до дома сегодня заняла в два раза меньше времени.

— Хорошего дня, брат! — бросает Махмуд напоследок, и я ещё раз внимательно всматриваюсь в черты его лица перед тем, как вывалиться из такси.

Просто с такими родителями, как у меня, никогда нельзя отрицать возможность внезапно найти себе и пятого, и шестого брата.

Гертруда громко мяукает, трётся о мои ноги, не позволяя и шага ступить от порога, и смотрит на меня крайне ошалелым взглядом. Если бы могла, наверняка бы воскликнула возмущённо: «Иванов, ты вообще охренел?!» на манер Наташки.

Кстати, этот переход на фамилию в случае любого косяка был особенно удобен, когда мы собирались большой компанией. Всегда можно было обменяться взглядами с братом и синхронно сказать «Это про тебя!».

В квартире царит настоящий хаос: после перелёта я даже вещи разобрать не успел, так и бросив их в коридоре. А Гертруда добавила свои штрихи в это безобразие, по недавно приобретённой привычке разбросав весь свой корм по полу.

Интересно, сколько лет ей понадобится, чтобы научиться опять есть из миски? Теперь, когда никто не будет с завидной регулярностью сшибать и переворачивать её по утрам.

Решив, что после двух дней в коридоре вещи вполне могут полежать там ещё несколько часов, я развалился на диване и печально уставился в потолок.