Стандартное отклонение

Только получив возможность вернуться на своё рабочее место, я быстренько улизнула в туалет, останавливая себя от желания вернуться к старой привычке и погрызть ногти. Была у меня другая старая привычка для борьбы со стрессом, связанным с нехорошим предчувствием того, что недолго мне здесь работать осталось.

— Слушаю тебя, Крольчонок, — мурлыкнул мужской голос по ту сторону телефона.

— Артём, как насчёт напиться до беспамятства сегодня вечером?

========== Во-вторых, дайте мне шанс себя показать. ==========

Тело подо мной пошевелилось аккуратно и даже будто боязливо. Шевелилось оно уже давно, но именно этот раз вынудил меня неохотно приоткрыть один глаз: во-первых, уж больно похоже было, что из-под меня отчаянно пытаются выбраться, а во-вторых — дополнительное движение произошло ещё и в стратегически важном месте.

Ну уж нет, утренний секс — это кошмар, и никто не заставит меня думать иначе! Утро создано исключительно для того, чтобы сладко и крепко спать. День, по моему нескромному мнению, тоже весьма подходит для этого занятия. А уж если есть на ком комфортно развалиться, как сейчас, то проспать можно и до самого вечера.

И вот тогда-то уже можно и потрахаться. И поесть. И вообще почувствовать себя почти счастливым человеком.

Судя по ярким лучам восходящего солнца, видневшимся из-за шторы, до состояния, приближенного к счастью, сейчас меня отделяло ещё минимум шесть часов драгоценного и страстно желаемого сна.

«Убью мерзавца!» — подумала я, еле разлепляя второй глаз и приподнимая голову, чтобы с выражением бескрайней злости на лице взглянуть на этого проклятого жаворонка.

— Ой, Крольчонок, я тебя разбудил, — смущённо мурлыкнул он и улыбнулся, вовсю демонстрируя ямочки на щеках.

«Помилован! Сменим меру наказания на сотню часов исправительных работ», — промелькнуло в мыслях, и я с громким, выражающим обречённость вздохом ткнулась носом обратно в мужскую грудь, прикусила его за сосок — просто из принципа — и скатилась на кровать, оказавшуюся неприятно холодной.

Согласно последним социологическим данным, собранным на территории России и стран СНГ, восемьдесят два процента женщин и шестьдесят девять процентов мужчин имеют близкого друга противоположного пола. При этом только восемнадцать процентов женщин видят в этой дружбе сексуальный подтекст той или иной степени выраженности, в то время как среди мужчин его наличие признают сорок семь процентов опрошенных.

Помните, я говорила о том, что дружба с женщинами у меня складывается плохо? Так вот, с мужчинами она не складывается вообще. Я отношусь к той категории реалистов и прагматиков, кто априори считает, что наибольший интерес в людях вызывают не доброе сердце и острый ум, а то, что прямо над ними: хорошо сложенное тело и привлекательное лицо. Поэтому интерес к себе мужчин вижу сразу — а с дружбой это уже никак не стыкуется, или не вижу совсем, что вызывает во мне раздражение и лёгкую степень возмущения, тоже не способствующие дальнейшему развитию хороших отношений.

Но не зря же нам со школьных лет талдычат, что из каждого правила есть своё исключение. Вот и моё мило треплет меня по макушке, невзирая на грубое «Руки оторву!», и просто на зависть бодро пропадает где-то в недрах квартиры.

С Артёмом Ивановым мы знакомы давно. Так давно, что даже напряги я свои неизвилистые извилины, вряд ли смогла бы вспомнить, когда и как именно мы познакомились.

Он учился в той же гимназии, что и я, только на два года старше. Зато его младший брат, Максим, был моим одноклассником, а стал мужем одной из двух лучших моих подруг.

Тёмка же учился и дружил с Яном — моей первой и последней любовью, первым и не последним мужчиной в моей жизни, а по совместительству и самой большой из множества ошибок моего бурного прошлого.

В общем, точек соприкосновения у нас было предостаточно, чтобы спустя двадцать лет понять, в какой именно мы соприкоснулись в итоге. И числились мы друг у друга в категории «хорошие приятели», столь эксклюзивной для меня и примерно безграничной для Артёма, который всегда нравился людям даже сильнее, чем пресловутая стодолларовая купюра.

Почему же мы просыпаемся утром в одной постели, спросите вы?

Вот тут-то и начинается самое интересное!

— Обменяю воспоминания о вчерашнем вечере на кружечку кофе, — нагло заявляет он, заглядывая в спальню на секунду, и опять уходит, тихонько мурча себе под нос какую-то мелодию.

Начало нашей дружбе положил точно такой же звонок, как и сделанный мною вчера, с опрометчивым и смелым предложением напиться. Подруги на тот момент были замужем и с детьми, я же довольствовалась отношениями только с настойчиво желавшей прописаться в моей милой квартирке депрессией, поэтому искала любые возможности сбежать в мимолётное веселье и не оставаться снова одной.

Тёма тоже предавался меланхолии и грусти о тленности бытия, поэтому предложение моё охотно принял. В молодости он был тем ещё гулякой и переспал, наверное, почти с каждой встречавшейся на его пути девушкой. А потом десять лет состоял в отношениях, закончившихся внезапно и оставивших его с разбитым сердечком.