Стандартное отклонение

Обращался он ко мне только по рабочим вопросам, не придирался, но и не пытался как-то поощрить больше положенного хорошему руководителю. Только каждый раз, когда нам необходимо было контактировать в окружении коллег (а наедине мы, по неслучайности, никогда не оставались), его голос звучал так напряжённо, будто ему предстояло вот-вот сделать жизненно важный выбор между красным и синим проводом в тикающей под ногами бомбе.

Моего же терпения хватило на первые две планёрки. А потом сучий характер взял вверх над страхом лишиться насиженного местечка в нашем прекрасном серпентариуме, и я принялась Антошечку медленно, со смакованием доводить — ну, именно так это выглядело со стороны, если верить претензиям яростно настроенной против меня Анжелики.

— У Антона Романовича новое место работы, трудный коллектив, большая ответственность! А тут ты ещё вставляешь свои пять копеек! Нам нужно его беречь! Он устаёт! — высказывала она, словно позабыв о том, как пятью минутами ранее восхищалась очередной самодостаточной женщиной из инстаграма, добившейся всего исключительно своими силами и ничем не зависящей от мужчин.

— Колесова, если ты не научишься говорить только чётко и по делу, то в следующий раз с отчётом будет выступать Лидочка, — грозила Сонечка, пока сама Лидочка качала головой как китайский болванчик, а я только закатывала глаза, прекрасно понимая, что никем они меня заменить не смогут.

Какие бы умницы-разумницы не работали в нашем отделе, а железобетонной выдержкой и высокой стрессоустойчивостью обладала только я одна.

Мне же достаточно было прощупать пределы терпения товарища Миловидова — а заодно отправить ему парочку многозначительных взглядов-улыбок, чтобы напомнить, что прежде довелось прощупать его в более осязаемом формате и в самых драгоценных местах — и, насладившись своей безнаказанностью, продолжить террор начальства с усиленным рвением.

— Крольчонок, ты сильно оскорбишься, если я скажу, что почти наверняка уверен, что он действительно тебя не помнит? — спрашивал Артём аккуратно, вдоволь отсмеявшись после пересказа очередных моих попыток нарваться на увольнение, и получал от меня в ответ лишь высокомерное фыркание. — Точнее, помнит тебя, но явно не может вспомнить обстоятельства вашего с ним свидания. А потому всеми силами пытается быть душкой, чтобы компенсировать своё возможное мудачество в прошлом.

Мнению Тёмки я доверяла, и червячок нормальной женской обиды постепенно подгрызал меня изнутри, заставляя быть всё более изобретательной и изощрённой в попытках досадить случайному любовнику.

Нет, ну как это можно — забыть меня! Ради кого я вообще старательно отыгрывала образ фееричной дурочки? И плевать, что просто копировала при этом нашу Аллочку: скопировать вот это — тоже тяжёлый и кропотливый труд! Да я даже хранила в памяти телефона найденные на просторах интернета фотографии бульдога, чтобы с восторгом показывать их всем своим одноразовым ухажёрам и рассказывать грустную историю про то, что мой Яся так любит мамочку, что никого на порог моей квартиры не пускает.

А он просто взял и забыл! И как, скажите мне на милость, это могло не задевать тонкие струны женской души? Ну, те самые, что в моём случае схожи по внешнему виду и прочности с корабельными тросами.

Руководствуясь народным принципом «сама придумала — сама обиделась», я мстила Антону-гандону исподтишка, заранее сделав копии тех страниц трудового договора, где нам красиво обещали свободу слова и самовыражения.

Всё же я — дочь юристов! Меня вот так, голыми руками, не возьмёшь!

Если я сама вдруг не попрошу томным шёпотом взять меня прямо здесь и сейчас. Например, как случилось недавно в примерочной магазина нижнего белья. Теперь приходится терпеть шуточки часто вспоминающего об этом Артёма и ездить за покупками в другой торговый центр, а то возвращаться в тот даже мне как-то стыдно…

— Так у вас есть ко мне вопросы, Наталья Леонидовна? — с нажимом переспросил Антон, не убирая в карман свою фирменную рабочую улыбочку.

— А фамилия у вас настоящая? — ляпнула я, подперев подбородок ладонью и уставившись на него с неподдельным интересом.

— Колесова! — шикнула вполголоса серьёзная донельзя Сонечка.

«Вот же стерва!» — читалось в злобном взгляде Анжелики.

— Как нетактично, — укоризненно покачала кудрявой головой Лидочка.

«Неужели и правда ненастоящая!» — выпучила глаза-блюдца Аллочка, картинно приложив ладошку ко рту в знак удивления.

— Да, настоящая, — почти не раздражённым тоном ответил гений рекламы, и только брови на его мужественном лице сурово съехались к переносице. — А по проекту у вас вопросы есть?

— Ну так сразу и надо уточнять, Антон Романович. А то я подумала, что вы просто предлагаете мне познакомиться с вами поближе, — если бы анаконда умела улыбаться во время того, как душит свою жертву, то улыбка её выглядела бы точь-в-точь так же, как моя в тот момент.

Ух, как приятно немного подпортить другому человеку жизнь!