Станем сильнее

– Мне казалось, мы оставили всё в Ледяном Севере…

– Ты… Да не об этом я хотела поговорить!

Я чувствовала, как щёки загорелись – пламенем, не иначе.

– Я хотела поговорить о Захарии…

– А-а-а… Прости, я не сразу понял. Я тебе всё объясню.

Он обернулся. Переминаясь с ноги на ногу. Тоже смутился… Я подавила в себе порыв извиниться. Не думаю, что Фениксу бы это понравилось. В конце концов, как бы то ни было, мы с ним не желаем друг другу зла.

– Феникс, Захария отравил меня тогда, чтобы я не попала на ритуал Олава, – объяснила я. – Если бы я вовремя не очнулась…

– Всё бы пошло под откос. Знаю. И что отравил. Знаю.

– И… Феникс, ты же знаешь, что я хочу спросить! – раздражённо всплеснула руками я, скрещивая их и запираясь.

Собственная неловкость… злила. Хотелось заткнуть её! Но что бесило сильнее всего, так это то, что я не могла этого сделать. Феникс порой одним своим видом заставлял смущаться, а уж во время серьёзного разговора… Матушка!.. За что ты меня сделала такой мямлей?!

– Слушай, не злись на Захарию, – неожиданно сказал Феникс. – Он хотел как лучше.

– Как лучше… В смысле? – сощурилась я. – Я тебя не…

– В прямом. Захария хотел поступить так, как все тогда хотели. Слава Создательнице, конечно, что всё пошло не по его плану, но… никто тогда не видел иного выхода.

Я ошеломлённо застыла. Не видели иного выхода… Они сошли с ума, и он это оправдывает?

– Феникс! Это не оправдывает того, что сделал Захария! Мне казалось, что мы подружились. Наверное, можно было бы объяснить мне…

– Тогда никто из нас не был уверен, что это возможно.

– То есть вместо того, чтобы рассказать мне всё, вы…

– Мира… Прости. Но это правда.

Потупился. Опустил взгляд. Стыдно… Этому правдорубу стыдно! Какой же дурак… Дурак, дурак, дурак!

– Мира… Мира, ты куда?!

Но поздно. Я уже развернулась и помчалась куда глаза глядят.

Да почему… Матушка, почему?! Мне казалось, я стала сильной. А обиды, ложь и боль всё равно пережить не могу. И убегаю.

Ветки бьют по щекам. Ветер свищет в ушах. Ноги больше не болят: они будто преисполнились новой силой, готовые преодолевать горы. Всё болит, всё горит, всё… Как в тот раз. В лесу. Дома.

И вновь ветка. Я так увлеклась, что и не заметила её. И вот, когда я уже должна была потерять равновесие и кубарем покатиться по земле…

Рука. Тёплая, горячая, жгучая. Я закусила губу, отказываясь оборачиваться.

– Мира… Зачем ты убегаешь? Я же не хотел.

Глупый дурак, глупый, глупый дурак…

– Следи за своим языком тогда. И разговаривай со мной, мара тебя дери!

Я хотела одёрнуть руку. Всё внутри натянулось, как струна, я уже была готова, но… не смогла. Как всегда! Как всегда у слабой Миры!

Я обернулась. Слёзы наворачивались на глаза. Не от положения, в котором я оказалась – вовсе нет. Скорее, от обиды на то, что я опять не смогла стать сильнее хотя бы для самой себя.

Он тоже опечалился. А я не могла смотреть, когда он такой. Он же не может заплакать… Даже если может, я не могу ему позволить. Надеюсь, хотя бы это осознание поможет мне стать сильнее. И не заплакать в этот раз.

– Ладно… Я тебя услышала, – пробормотала я, встав перед ним и глядя то на него, то под ноги, как пристыженная.

– Мира, я так благодарен… Просто есть вещи, которые я не могу тебе сказать! Ты не поймёшь.

Он – высокий, даже немного долговязый – горбился, как ребёнок. Но при всём своём стыде смотрел на меня. Наверное, поэтому я посмотрела на него в ответ.

– Я ведь хочу дружить с тобой, – произнесла я, успокаиваясь. Что-то в его виде заставляло меня говорить это. – Феникс, я хочу тебе доверять, как ты постоянно говоришь. И твои поступки уверили меня в том, что я могу. Но твои слова… Они ведь порой так же важны. То, что у тебя есть тайны…

– Поверь мне, Мира. Ты не хочешь их знать. И тебе не нужно их знать. Для твоего же блага.

Он стал как никогда серьёзен. Я почувствовала, как он взял мою ладонь и сжал её. Почти до боли, но не доходя до неё самую малость. Он будто и впрямь знал, что делал.

– Ох, Феникс… Ладно. Но знай: это мерзко и отвратительно. И я надеюсь, что ты передумаешь.

Я улыбнулась. Ну или хотя бы постаралась. Он попытался улыбнуться в ответ.

Вдруг я ощутила, как что-то село между моих ушей, щекоча их чем-то невесомым, как тонкий шёлк. Захотелось то ли чихнуть, то ли расхохотаться, но от неожиданности я не смогла сделать ни того, ни другого. А Феникс, переведя взгляд, улыбнулся нежно, как тогда. В лесу. Дома.

– Мира… Тише, – прошептал он, замирая.

– А… что там?! – испугалась я.

– Смотри…

Он протянул руку. Невольно она скользнула по моей щеке, и я раскраснелась и засмущалась так, что вновь захотелось заплакать. И я сама не понимала от чего.

А ладонь Феникса тем временем опустилась. На ней сидело существо… Маленькая девочка: как человек-Феникс, только крохотная. Её кожа отдавала розовым румянцем, как у весенних лепестков яблони, а позади дрожали полупрозрачные стрекозиные крылышки. Детское личико девочки сияло улыбкой – от ушка до ушка.

– Это фея, – произнёс шёпотом Феникс, точно стараясь не спугнуть девочку. Та стояла на его ладони на двух голых стопах.