Станешь моей?

Да и этих амбалов к обеду, к счастью, снимают. Видимо Эван всё же вспомнил про свою хвалёную сдержанность. И я до вечера занимаюсь делами, которые откладывал всю жизнь. Еду на семейное кладбище проведать предков. Встречаюсь с нотариусом. Заполняю разные бумаги «на всякий случай». Даже вспоминаю просьбу Валери и приказываю поставить на кухне человека, который будет следить, чтобы к слайсеру не подходили без металлических перчаток. И лично делаю ему внушение строго исполнять мой приказ.

Уже одевшись в смокинг, я хочу было написать Эвану прощальную записку, раз уж видеть меня он не хочет, но времени у меня на неё не хватает: голос Элен в наушнике произносит «Пора!» И я иду.

Финита ля комедия. Мой прощальный выход.

Глава 36. Адам

А я раньше не замечал какая эта гостиная красивая.

Как таинственно в хрустале люстр мерцает свет. Как загадочно выглядят пейзажи в золочёных рамах. И как волнуются эти девочки, как радуются, оживляются, увидев меня.

Какие они все славные, юные, хорошенькие. Вот только я сморю на всех, а вижу всё равно одну. И намеренно не встречаюсь с ней взглядом, хотя она смотрит на меня во все глаза. Не могу. Иначе просто не смогу от них оторваться.

Двадцать две белых розы. Я вручаю их сегодня с особым чувством. Я прощаюсь. Называю имя, а потом каждой девушке, смущённо или радостно протягивающей к цветку руку, желаю удачи. Каждой стараюсь сказать что-то доброе. Шёпотом, на ушко. Ведь это личное. То, что знаю только я.

– Тебе очень идут эти веснушки, Лиз, – вручаю я очередной цветок. – Ни за что от них не избавляйся. Они нравятся не только мне.

И чем меньше девушек остаётся, тем громче их волнение. И сильнее моё напряжение.

Пять. И среди них Ева.

Четыре. Ещё плотнее встают они друг к другу.

Три. Я вызываю на ковёр предпоследнюю.

Две.

И вот теперь я поднимаю на неё глаза.

Как же я рад, что не сделал этого раньше. Я лишаюсь всей своей уверенности, когда остаюсь с ней один на один. Она в пяти шагах от меня, но у меня подкашиваются колени от того как спокойно, уверенно и любя она смотрит на меня. Без страха. Без паники. Без осуждения. Словно с самого начала знала, что останется здесь сегодня одна. Словно ждала этого. Даже хотела.

Я набираю воздуха в грудь и называю… не её.

Вздох изумления, что раздаётся в зале звучит единым «Ах!». И в гробовой тишине звучат неровные шаги той, что получает последнюю белую розу.

И эта девушка тоже получает слова напутствия, которые слышит только она. Но скажи я их громко вслух – их всё равно никто бы не услышал. Все взгляды, всё внимание сейчас приковано к той, что посреди зала осталась одна.

– Ева, – беру я с подноса последний цветок.

Она останавливается напротив меня. Барабанная дробь.

Господи, какая она красивая.

Твою мать, как же я люблю её.

Вот и всё!

– Станешь моей? – протягиваю я ей проклятую красную розу.

Наши взгляды встречаются.

И я сначала вижу это: как качает она головой, как слегка приоткрываются её губы, произнося ответ. А потом только его слышу:

– Нет.

– Что? – переспрашиваю я в полной тишине.

И вздрагиваю, когда в наушнике раздаётся смех Эвана. Громкий безудержный сатанинский смех. Смех, который после ответа Евы кажется мне по-настоящему адским. Я ни хрена не понимаю. Кроме того, что даже он не заглушает её голос.

– Я же ничего не перепутала? – глядя на меня, стоящего столбом, робеет Ева. – Я же могу сказать «нет»? Я не стану твоей сегодня. Я… буду за тебя бороться, – смущённо пожимает плечами она. – До конца.

– Бороться? За меня? – качаю я головой, потому что смысл её слов до меня не доходит.

Нет, я всё понимаю. Она не взяла розу, сказала «нет» и по условиям шоу должна остаться и продолжить участие. Но как же деньги, которые ей так нужны? Договор, за который она так беспокоилась? Правила, которые не хотела нарушать. Она послала всё это к чёртовой бабушке ради меня? И это её «до конца» – это точно про шоу? И как…

– Какой ты всё-таки кретин, – звучит в наушнике всё тот же привычный насмешливый голос Эвана. – А девчонка – молодец! Что-то мне подсказывает, что всё равно она останется последней. Так, может, сразу опустим эти формальности?

Его голос там за кадром у меня в ушах звучит не просто в пустоте – в вакууме. Такая в зале стоит тишина. Да и у меня в голове тоже.

– Дамы, – выходит из-за моей спины наш помощник и ведущий, что обычно вручает чайные розы, оглашает правила и раздаёт конверты. – Позвольте напомнить вам, что по условиям шоу каждая из вас может ответить «да» или «нет». Но в сложившихся обстоятельствах, когда мистер Макгрегор уже сделал выбор…

– Так на этом всё? – заставляет его прерваться одна из девушек.

– Почти, мисс, – оборачивается лично к ней Роберт. – В этом шоу всё же пришла пора поставить финальную точку. Мистер Макгрегор, – загораживает он меня от всех и вкладывает в руку кольцо, – мне кажется, вам стоит немного переформулировать свой вопрос.

– Уверен? – зажимаю я в пальцах тонкий ободок платины от Тиффани.

– Как никогда, – отвечает мне в наушник тот, кого я и спросил.