Станичники

Общие традиции для всех казачьих войск передавались от деда к отцу, от отца к сыну. Рождение казака приветствовалось выстрелом из ружья, то есть с первого мгновения жизни определялось назначение новорожденного быть воином.

Родственники и друзья, приходившие поздравить роженицу, обязательно приносили с собой варенье и пироги, специально испечённые для этой цели. С порога, перекрестившись на иконы, они произносили: «С новорожденным сынком! Дай Бог его вскормить, вспоить и на коня посадить», то есть вырастить хорошего казака-наездника.

Если же родилась дочь, то гости желали: «Дай Бог вскормить, вспоить да за стол посадить», то есть выдать замуж. Во время крещения казачонка священник подстригал младенца, а волосы его передавал крёстному отцу.

Крёстный брал кусочек воска от своей свечки, закатывал в него волосы и бросал в купель. Все следили за этой процедурой, так как существовало поверье: если комочек волос плавает сверху, то ребёнок будет жить долго, а если утонет, то жизнь у него будет короткой.

Когда казачонку исполнялся ровно год, его в торжественной обстановке родственники, на женской половине дома, подстригали наголо, а волосы передавали матери. Мать складывала их в укромное место и хранила до самой смерти (когда казак умирал, то клочок этих волос клали ему в гроб. Если он погибал вдали от родных мест, то волосы сжигали).

Подстриженного малыша со словами: «Готов казак!» – передавали крёстному отцу. Крёстный сажал ребёнка на неоседланную лошадь и проводил её вокруг церкви, внимательно наблюдая за поведением казачонка, загадывая при этом: если он вцепился руками в гриву, значит, будет казак победителем, если заплакал и стал валиться набок, быть ему сражённым на поле боя. О своих наблюдениях крёстный никому не рассказывал, строго хранил эту тайну при себе.

Став взрослым, казак следовал утверждённым канонам и правилам казачьего быта. Например, полученные в бою раны обрабатывал так, как учили его старшие, разжеванной паутиной вперемешку с порохом.

Целебные свойства паутины и сегодня медицина не отрицает, а от пороха рубец после заживания становился синим. Но это не беспокоило казака, ведь шрамы на теле воина всегда были почётны. А вот татуировку на себе казаки не допускали, всегда следили за чистотой и порядком своего тела.

Даже простая родинка приносила им огорченья, ведь с родимым пятном призывная комиссия могла не допустить к службе в гвардии, так как в гвардию призывались лучшие из лучших, и каждый казак мечтал стать гвардейцем с детства.

Быт казаков связан с походной жизнью и с тяжёлым изнурительным трудом на полях, поэтому каждой заработанной копейке они знали цену, деньгами «по ветру не швырялись».

В дороге казак хранил свои сбережения в загашнике, в небольшом кошельке, пришитом к кальсонам-сподникам, поверх них надевались шаровары и подпоясывались нешироким ремнём из сыромятной кожи, называемым гашником; под него попадал и плотно прилегал к телу кошелёк с деньгами.

Самым торжественным днём считался у казаков войсковой праздник 23 апреля, День святого Георгия Победоносца – покровителя казаков.

К этому празднику в станицах готовились заранее: пекли пироги, шаньги, ватрушки, плюшки, калачи. Ходили друг к другу в гости, дарили подарки, поздравляли друзей и принимали от них поздравления.

Праздник начинался массовыми мероприятиями: поздравительной речью атамана, конными состязаниями, в которых участвовали как взрослые, так и дети, хоровым пением и плясками; заканчивался праздник награждением победителей состязаний и застольем.

Во время трапезы первым садился за стол сам – глава семьи, он размещался в переднем углу, с торца стола. Слева от него, под образами, было место деда – отца главы семейства, о котором сам во время обеда постоянно заботился, проявлял знаки внимания, подавал хлеб, подвигал поближе тарелку.

Далее вдоль стола справа следовали места его сыновей. Старший сын садился рядом с отцом, за ним по возрасту располагались остальные. С левой стороны стола размещались зятья и снохи, за ними – бабушки, матери, дочери. Женский край стола был обращён в сторону печки или кухни, для удобства подавать на стол и убирать со стола посуду.

Перед обедом глава семьи или кто-то по его поручению из младших детей читал молитву. Затем сам брал нож и разрезал каравай хлеба. Принимали пищу молча, соблюдая принцип старшинства.

Никто не мог опустить в миску ложку до того, как это сделает глава семьи. Ложки чаще применялись деревянные, их несли ко рту, не торопясь, подставляя снизу кусочек хлеба.

После обеда вновь читалась молитва, и подавался чай. С этого момента разрешалось вести за столом разговоры, так как чаепитие считалось уже не обедом, а угощением.

Праздничные застолья от обычных отличались лишь тем, что хозяева садились вперемешку с гостями, причём женщины отдельно от мужчин, а молодые незамужние девушки располагались рядом со своими матерями или тётками.