Становление

В небе развернулось очередное воздушное сражение — на 350 наших истребителей накинулось более тысячи немецких. Их ждало много сюрпризов.

Химики достигли нужной чистоты пороха, но пока получалось мало — и их пустили на производство НУРСов до дальности в километр — для более эффективной борьбы с истребителями, пикирующими бомбардировщиками. НУРСы подвешивались в кассетах под крыльями по 10 штук и применялись для обстрела групп самолетов или — по одиночной цели — на небольших расстояниях. Активно-реактивная схема стрельбы позволяла ракете быстро стартовать и набрать скорость — один километр она пролетала за три секунды, так что на дистанциях в триста метров это было убойное оружие — достаточно было пристреляться обычными трассерами и, нащупав цель таким мелкокалиберным оружием, всадить в него пару-тройку ракет — полукилограммовые заряды взрывчатки буквально разрывали самолеты и они рассыпались в воздухе множеством горящих обломков.

Перед этим почти три месяца мы тренировали летчиков на новых самолетных тренажерах для истребителей — на белом фоне показывались фигурки самолетов разного размера — для симулирования разных дистанций. Траектория пуль моделировалась изогнутой проволокой, которая была не видна при освещении, организованном в тренажерной комнате. Проволока изгибалась электромеханическим модулем управления исходя из текущей скорости и направления "полета", и при нажатии на гашетки подсвечивалась — курсанту становилась видна "трасса" пуль. Моделью управлял инструктор. На штурвал тренажера воздействовали электромоторы — моделировались воздушные потоки. Так ежедневно по два-три часа летчики нарабатывали навыки оценки угловых скоростей и мгновенного расчета упреждения, так что уже с третьей очереди в цель попадали девяносто процентов летчиков, а с четвертой — все.

Помимо этого, летчики налетывали по два часа каждый день, причем делали как минимум по десять взлетов и посадок и полчаса тренировались в учебных воздушных боях. Нагрузки были просто адскими, а к ним еще добавлялись тренировки по взаимодействию с зенитчиками, изучение возможностей немецких самолетов, тренировки перемещения по лесу — на случай если собьют и придется прыгать на вражеской территории. Но кормили их на убой, от строевой подготовки, хозяйственных забот и несения караулов они были освобождены, и на сон отводилось не менее 10 часов.

Так что за эти три месяца наши "сталинские" соколы превратились в эдаких воздушных волкодавов.

А противостояли им уже далеко не те асы, что были в начале войны — они уже давно лежали в лучшем случае под крестами. Нынешние фашистские летуны учились быстро и по старинке, отчего в поединке один на один обычно проигрывали восемь боев из десяти.

А у нас помимо НУРСов были еще сюрпризы и заделы. Моторы были форсированы на всех наших самолетах — в том числе и трофейных — напыление тугоплавких и износостойких материалов позволяло повысить температуру сгорания и частоты вращения деталей, которые к тому же тщательно вывешивались техниками при переборках двигателей. Поэтому наши трофейные мессеры даже первых модификаций показывали чудеса — их скорость была выше первоначальной минимум на 50 километров в час. Что уж говорить о более современных самолетах.

Помимо этого, все самолеты мы оснащали пороховыми ускорителями, которые позволяли за три секунды кратковременно увеличить скорость на сто километров — этого было достаточно чтобы оторваться от насевшего на хвост фрица. А тормозные щитки позволяли резко сбросить скорость и быстро развернуться в вираже, а то и просто поменяться местами с преследователем и, пока он соображает куда делся самолет, который вот только что был перед ним, как следует влепить ему в хвост и в гриву. Даже если сбросить фрица с хвоста не удавалось, у летчика был хороший шанс выйти из передряги — дополнительная композитная броня из стальных пластин и стеклопластика надежно защищала основные агрегаты самолета и самого летчика от немецких пуль 13 мм на расстояниях до ста метров, а на пятидесяти можно было обойтись синяками и разбитыми лампочками. Более крупные калибры были не страшны на расстояниях в двести-триста метров — но тут уже все зависело от разлета осколков — могли неудачно перебить какие-нибудь нервюры. Тросы и шланги были защищены от осколков коробами из такой же композитной брони, но прямое попадание могло повредить и их.

Ну, дымовые шашки, которые летчики использовали чтобы скрыться от фрица или показать что подбит — можно упомянуть вскользь — фрицы велись на обман только в самом начале, а потом у них осталась только маскировочная функция.