Становление личности. Избранные труды

Аутистическое мышление – компенсация в воображении. Мы можем добиваться успеха в своих грезах наяву. Один подросток, преследуемый жестокими одноклассниками, каждый день убегал в свою комнату, чтобы играть в две любимые игры. В одной он был директором школы и приговаривал жестоких мальчишек к порке. В другой он был миллионером и выписывал крупные чеки для своих любимцев и принимал важных гостей. Когда аутистическая компенсация заходит далеко, мы обнаруживаем сильно интровертированную личность (может быть, даже «шизоидную» – стоящую на грани аномальной шизофрении, при которой индивидуум почти полностью погружен в паутину собственных фантазий). Мало кто свободен от одной или нескольких описанных нами форм компенсации. Но если процесс не становится привычным и закоренелым, мы не можем говорить о компенсации как черте личности.

Совесть

Совесть (как и чувство неполноценности) представляет собой паттерн нескольких собственных состояний, в частности самоуважения, образа Я и проприативного стремления. «Хорошая» совесть не имеет резкой конфигурации. Когда наша совесть «спокойна» или «отдыхает», мы продолжаем функционировать нормальным образом, наслаждаясь физической и моральной гармонией [376] . «Больная» или «возмущенная» совесть гложет нас и говорит, что мы как-то нарушили предпочитаемый нами стиль существования. Мы должны либо успокоить ее путем рационализации, либо принять покаяние и исправиться. Часто совесть объединяется с религиозными чувствами, но не всегда (у нерелигиозных людей тоже может быть чувствительная совесть). На самом деле, мы можем смело сказать, что совесть – норма для каждого человеческого существа (за исключением некоторых «психопатических личностей»). Она является индикатором (чем-то вроде термометра), который говорит нам, что какая-то наша активность разрушает или разрушила важный аспект нашего образа Я .

В психологии совести есть две центральные проблемы: первая касается ее развития , вторая – ее взрослой структуры . В широком смысле, мы можем рассматривать совесть, возникающую в детстве, как совесть долженствования , а зрелую, взрослую форму – как совесть обязательства . Фромм называет первую «авторитарной совестью», а вторую – «гуманистической совестью» [377] .

Без сомнения, совесть долженствования (единственная форма, которая есть у ребенка) развивается из родительских ограничений и запретов. Уже в восемнадцать месяцев ребенок испытывает страх и фрустрацию, когда слышит родительское «Нет!». Сахарница – это «Нет!», телевизор – «Нет!», грязь – «Нет! Нет!». Эти слова часто сопровождаются какой-то формой наказания. По мере овладения языком ребенок учится слову «должен». Он должен умываться и не должен один переходить улицу. Эти слова – сигналы родительской власти: они предвещают последующее поощрение или наказание. Конечно, ребенок не знает, почему он должен или не должен. (На самом деле, причины «должен» и «не должен» очень комплексны. В одних случаях «должен» означает: «Ты обожжешься, если подойдешь слишком близко к плите», то есть тебя накажет природа; в других случаях: «Я, твой родитель, накажу тебя, потому что ты меня раздражаешь»; иногда: «Люди в обществе накажут тебя за такое поведение»; и, наконец, санкции за должен могут приписываться Богу, который «накажет тебя, если ты украдешь или не будешь слушаться родителей».)

Далее ребенок – с большими трудностями – учится послушанию. Конечно, он должен слушаться, когда родители стоят над ним, но постепенно он «интериоризует» внешний голос власти и ведет себя послушно (довольно хорошо), даже когда он один. Однако запретная банка с вареньем еще долго соблазняет его, если рядом нет контролирующей матери.

Моральность, основанная на требованиях взрослого, прочно фиксируется примерно к шести годам. Ребенок становится «моральным реалистом» (Пиаже). Поступки полностью оцениваются по тому, соответствуют ли они установленным правилам или отклоняются от них. Теперь привычка ожидать правил и подчиняться им так хорошо обобщена, что даже в игре ребенок (6–12 лет) злится, если игры идут не по правилам.

Нет сомнений, что эта ранняя стадия совести порождена, как утверждал Фрейд, интернализацией племенных и родительских правил. Нарушение вызывает тревогу и вину, даже если немедленное наказание и не грозит. Для ребенка становится обычным поиск внешнего наказания после того как он сделал что-то плохое, ибо таким образом он надеется восстановить свое психическое и моральное равновесие. И часто он наказывает себя, переживая муки совести и совершая небольшие косвенные поступки возмездия.