Становление (СИ)

Прошло сорок минут, были отражены две конные атаки. Пришлось передовым каре чуть отступить из-за того, что персы выкатили вперёд свои орудия и таким образом выдавливали русских подальше, выгадывая момент для массированной конной атаки. И только тогда послышалась канонада верстах в четырёх вперёд по фронту. Оставшиеся у Римского-Корсакова полки начали работу. Вся полевая артиллерия, если не считать за таковую купленные у Военторга небольшие мортиры, не была не взята Суворовым в быстрый переход, и теперь обиженные артиллеристы вымещали недовольство на неприятеле.

Как только командующий увидел, что большая часть персидской кавалерии стала уходить, генерал-фельдмаршал понял или почувствовал, что именно сейчас тот самый момент.

— Линией вперёд. Выстрел и штыковой натиск, — скомандовал Суворов и присел на камень, рядом с которым на большом холме находился.

Русские войска выстроились и пошли в сторону врага. Персы уже сняли большую часть пушек с этого направления, посчитав, что у них по фронту основные силы. Так что только четыре устаревших орудия разрядились по русским наступающим линиям. Потери были, но несущественные.

Персы также выстраивались в линии, у них были полки европейского образца, пусть и сильно уступающие выучкой русским воинам. Но всё же неприятелю удалось успеть встать в линии, когда двенадцать фургонов подъехали к строю персов, преспокойно развернулись и разрядили свои пушки, сразу же рванув прочь. Персы стреляли вслед, но этот огонь лишь ранил троих из обслуги мортир.

В это же время русские пехотинцы при поддержке егерей приближались к персам в линии в два ряда. Вот первый ряд присел, второй оставался стоять.

— Тыщ-ты-тыщь, — прозвучали выстрелы, и маленькие облака дыма от сгоревшего пороха взмыли вверх, соединяясь меж собой и являя русскому командующему большое грозовое облако.

*…………*…………*

Гроза нависла над Ага Мухаммед-ханом. Он всё-таки недооценил русских, подумал, что сможет изнурить северных завоевателей и после нанесёт решительный удар по ослабленному противнику. Именно так почти двести лет назад Аббас Великий побеждал несметные полчища османов. Этот великий правитель изматывал противника, а после решительно его атаковал. Получалось, значит развивал успех, нет, тогда вновь маневрировал и изнурял турок переходами.

И теперь всё персидское войско оказалось зажато в клещи, и остаётся либо сражаться до смерти, либо сдаваться в плен. Не стал бы Ага Мухаммед правителем, до сегодняшнего дня успешным, если бы покорялся судьбе и не совершал поступки.

— Тут я проиграл сражение, но война ещё не проиграна, — сказал Ага Мухаммед-хан Коджар и направил своего коня прочь.

Шах решил прорываться со стороны, ещё ночью бывшей тыловой. Там не было мощной артиллерии, а пехотные каре расформировались, и теперь русские солдаты, произведя выстрелы, устремились в штыковую атаку. Появились бреши, через одну из них и собирался прорваться шах.

Ага Мухаммед-хан, окружённый своими верными телохранителями, скакал внутри построения, более похожего за развёрнутый в обратную сторону полумесяц. Русские стреляли, умирали верные воины шаха, а правитель всё ещё стремительно убегал с поля боя. В голове правителя роились мысли о мести, он ещё самолично будет сдирать кожу с русских, пришедших на чужие земли и нарушивших уже сложившуюся систему.

*………….*……………*

— К бою! — кричал Ложкарь, обращаясь к своим военторговцам.

Прямо на обоз Военторга летела группа персидских воинов числом в пять десятков.

— Что ты будешь делать? Ну, не воевать же я сюда пришёл! — причитал Захар Иванович, спешно заряжая свой арсенал.

У управляющего Военторга было два штуцера, фузея, три пистолета. Ну, и четыре десятка конных казаков рядом расположились. О них-то и позабыл Ложкарь. Когда есаул Иван Ефимович Кондратов отправился на Дон, чтобы завести полученное за работу добро, казалось, что все казаки отправились домой. Но, нет, прибыла сотня, да и оставалось ещё три десятка станичников, и вот они сейчас также изготавливались к бою.

— Вашбродь, так это… Пальнёте по ним, а мы в сабли возьмём, да с десяток пик имеем, — предложил пожилой казак, имя которого Ложкарь так и не удосужился запомнить.

Время шло уже на секунды, потому Захар Иванович только кивнул и сам изготовился к бою, взяв первый штуцер. «Тыщь, ты-тыщь», — загремели выстрелы, и персидские всадники стали падать один за одним.

— Вперёд, браты! — закричали казаки и рванули в атаку.

Персидские всадники не собирались вступать в бой, было очевидно, что они избегают встречи с казацкими саблями.

Ложкарь уже разрядил один штуцер и промазал. Далековато были персы. Но Захар Иванович всё же взял второе нарезное ружье и прицелился. В его поле зрения попал один всадник, кажущийся более остальных разодетым в богатые одежды, а ещё он был просто на великолепном коне. Мелькнула мысль, что нельзя убивать коня, за такого скакуна можно выручить может и тысячу рублей или больше, красивое и выносливое животное, быстрое, словно ветер.

— Ох, ты ж, пошёл на службу… Воюю больше, чем торгую, — причитал Ложкарь, делая упреждение.