Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг.

— Погоди! Одного понимания будет мало. Коновалец — это зверь! Он нутром чувствует опасность! И здесь важно не выдать себя! А потому смотри на него как на Сатану в человечьем обличии, и тогда рука не дрогнет!

— Не дрогнет! — заверил Павел.

— Твоей рукой наше правосудие приведет в исполнение приговор, вынесенный Коновальцу шестнадцать лет назад! — напомнил Шпигельглаз и посмотрел Павлу в глаза.

Тот не отвел их в сторону и заявил:

— Сергей Михайлович, можете не сомневаться, я выполню задание товарища Сталина! Ну, а если так случится… — Павел пытался подобрать нужные слова, не нашел и сказал: — В общем, вы меня понимаете, Сергей Михайлович.

Шпигельглаз кивнул головой и продолжил этот разговор, скорее, с самим собой:

— Понимаешь, Павел, в нашей профессия наступает такой момент, когда приходится делать выбор между делом, которому служишь, и собственной жизнью. Невероятно сложный и невероятно трудный выбор. Да, есть приказ, а есть собственная совесть. И здесь судьей выступаешь только ты сам.

— Сергей Михайлович, я сделал этот выбор 20 лет назад. Мне было двенадцать, когда я вместе с бойцами первого Мелитопольского полка ушел бить беляков.

— Говоришь, 20 лет назад. Но в этом мире нет ничего постоянного, как говорится: все течет, все изменяется. Меняемся и мы, но в одном надо остаться постоянным — в верности делу, которому служишь, и своим товарищам. Так может случиться, что операция обернется для тебя… Она может стать для тебя последней и тогда…

— Я выполню задание товарища Сталина! Я… — воскликнул Павел.

— Погоди! Погоди! В твоей решимости я не сомневаюсь. Но бывает так, что обстоятельства оказываются непреодолимыми, и тогда надо сделать этот выбор. Ты должен поступить как настоящий мужчина. Ты не должен попасть живым в руки наших врагов!

— Этого не будет, Сергей Михайлович! Клянусь вам!

— Верю! — в голосе Шпигельглаза не было и тени сомнений. Тяжело вздохнув, он открыл ящик стола, достал из него пистолет вальтер и предложил: — Возьми, на всякий случай. За все время он ни разу не подвел меня.

Павел принял пистолет, но так и не успел ничего сказать. На тумбочке сердито запыхтел самовар. Шпигельглаз подхватился со стула, взял заварной чайник и наполнил кипятком. В кабинете запахло ароматом цейлонского чая. Шпигельглаз глубоко вдохнул, а потом улыбнулся и сказал:

— Будешь за границей, ничего крепче чая не пить!

— А я не любитель выпить, — признался Павел.

— Ты нет, а наш алхимик Тимашков, он не против.

— Значит, будем пить чай грузинский.

— А вот это будет ошибкой.

— Это же почему?

— Ты уже далеко не новичок в разведке. А в ней, сам знаешь, значение имеют мелочи, — заметил Шпигельглаз, разлил чай по кружкам и с улыбкой произнес: — Поэтому в Европе надо пить чай только цейлонский.

— Курить не наши папиросы «Беломорканал», а сигареты «Pall Mall», — в тон ему сказал Павел.

— Все правильно. Ладно, соловья баснями не кормят. Давай налегай на колбаску, — предложил Шпигельглаз.

Чай оказался восхитительным, такого Павел еще не пил, а колбаса превосходной. Он вспомнил, что с утра ничего не ел, и вскоре Шпигельглазу пришлось доставать из загашника сало. Вскоре и от него остался сиротливо лежать на тарелке небольшой шматок. Бой настенных часов напомнил им, что рабочий день давно уже закончился.

Шпигельглаз встрепенулся, бросил взгляд на циферблат, стрелки показывали начало одиннадцатого, и заметил:

— Засиделись мы с тобой, Павел. Итак, давай коротко пробежимся по заданию и потом домой. Павел кивнул головой.

— Завтра вы с Тимашковым выезжаете в Мурманск. Там все подготовлено. Начальник управления НКВД поставлен в известность. Его задача вас встретить и организовать встречу с капитаном «Шилки». К вашему приезду капитан будет проинструктирован, что и как делать, так что на том этапе не должно быть никаких накладок.

— И не будет. У нас с капитаном полный контакт, — заверил Павел.

— Хорошо. Идем дальше. Берген. Там у тебя явка с нашим резидентом Антоном Волльвебером. Он представит тебе отчет о работе резидентуры. Ты передашь ему деньги и зашифрованное задание. Ключ к расшифровке у него есть. На явку пойдешь без прикрытия. Тимашков остается на борту «Шилки».

— Понял.

— Что бы с тобой ни случилось в Бергене или на встрече с Коновальцем, Тимашков не должен ничего предпринимать. Он остается на борту «Шилки» — это приказ!

— Ясно!

— Пароль для связи с Антоном помнишь?

— Да.

— Место встречи и маршрут выхода на явку представляешь?

— Можно сказать, как свои пять пальцев, — заверил Павел.

— С опознанием Антона как, не ошибешься?

— Думаю, что нет. Тем более у меня есть его фотография.

— Имей в виду, она пятилетней давности, — напомнил Шпигельглаз и заметил: — Не вздумай брать ее с собой на явку.

— Обижаете, Сергей Михайлович! Я же…

— Ладно! Ладно! Фотографию после встречи с Антоном уничтожь.

— Само собой разумеется.

— И еще, только не обижайся, но лишний раз хочу напомнить. После того как ликвидируешь Коновальца и сядешь на поезд, не вздумай ехать до самого Парижа.

— Это понятно, Сергей Михайлович. У полиции и контрразведки на железной дороге самая густая сеть агентов.