Становление спецслужб советского государства. 1917–1941 гг.

— И запомните, товарищ Судоплатов, это не просто задание! Это экзамен для НКВД. Мы должны доказать товарищу Сталину и партии, что с бандой предателя Ягоды покончено. Мы вооруженный отряд товарища Сталина и партии! Наш священный долг безжалостно уничтожать всех врагов, кто встанет на их пути! — дальше нарком сорвался на крик: — Коновалец — эта шавка международного империализма и его националистические выродки уже давно должны были быть уничтожены под корень!.. Мерзавец Ягода!.. Наймит троцкистов и фашистов он со своей бандой пробрался в органы НКВД!.. Они делали все, чтобы не допустить это!.. Они позволяли Коновальцу и его своре убивать лучших коммунистов!.. Их жертвой едва не стал министр иностранных дел товарищ Литвинов!.. Ягода готовил фашистский заговор против товарища Сталина и партии Ленина — Сталина!.. Но прозорливый товарищ Сталин вовремя заметил опасность!.. Он вырвал ядовитое жало у этой гидры мирового империализма!.. Органы НКВД должны сделать все, чтобы смыть с себя это позорное пятно предательства и измены!.. Мы должны очистить от скверны славное слово «чекист»! Оно должно снова засиять своей первозданной чистотой!..

Дальше Ежов долго и путанно говорил о важности операции по ликвидации Коновальца, о высоком доверии Сталина, которое надо непременно оправдать. Павел слушал этот бесконечный монолог, а в душе не испытывал того трепета, что ощущал в кабинете Сталина. Это не осталось без внимания наблюдательного Шпигельглаза. Покинув кабинет Ежова, он предложил:

— Павел, пройдем ко мне!

Судоплатов шел по коридору и мысленно находился не на Лубянке, а в Кремле. В его памяти с фотографической точностью возник кабинет Сталина, его сосредоточенное лицо и взгляд, обращенный к нему. Сталин словно заглядывал к нему в душу и пытался понять, способен ли он выполнить это связанное со смертельным риском задание. В ушах Павла, словно тот находился рядом, звучал голос Сталина:

«…Это не акт мести, хотя Коновалец и является агентом германского фашизма. Наша цель — обезглавить движение украинского фашизма и заставить этих бандитов уничтожить друг друга в борьбе за власть… Желаю успеха».

Скрип двери в кабинете Шпигельглаза, заставил Павла встрепенуться и вернуться из Кремля на Лубянку.

— Проходи! — пригласил Шпигельглаз.

Павел переступил порог и остановился.

— Садись! В ногах правды нет! — Шпигельглаз кивнул на стул за приставным столом, сам прошел к встроенному в стену шкафу, распахнул дверцы, достал бутылку водки, затем коньяка и поинтересовался: — Что будешь пить?

Судоплатов, помявшись, ответил:

— Товарищ майор, если можно, то лучше чай.

— Чай? И то верно. Водку или коньяк мы выпьем, когда вернешься с задания, — согласился Шпигельглаз и предложил: — На твой выбор: есть наш — грузинский, есть ихний — цейлонский, привез из последней командировки во Францию.

— На ваше усмотрение, товарищ майор.

— Да перестань ты выкать и щелкать каблуками! Мы не на плацу и не на служебном совещании, а за товарищеским ужином.

— Понял, Сергей Михайлович.

— Другое дело, — с улыбкой произнес Шпигельглаз, обратно поставил бутылки с водкой и коньяком в шкаф, достал круг копченой колбасы, буханку серого хлеба, сахар, разложил по тарелкам, пробежался по ним взглядом и посетовал:

— Извини, Павел, чем богаты, тем и рады.

— Да я не голодный, Сергей Михайлович.

— Я тоже, это так для аппетита. Колбаса отменная, не из нашего продпайка, а с рынка. Попробуй, потом не оторвешь, — заверил Шпигельглаз, взял нож и принялся кромсать колбасу.

Судоплатов подхватился со стула и предложил:

— Сергей Михайлович, давайте я порежу.

— Да сиди ты, — отмахнулся Шпигельглаз и, хмыкнув, сказал: — Начальник не каждый день предлагает подчиненному выпить, да еще и режет колбасу.

Смутившись, Судоплатов присел и молча наблюдал за тем, как Шпигельглаз сноровисто нарезает колбасу и хлеб. Разложив их по тарелкам, он насыпал цейлонский чай в заварной чайник, включил в розетку самовар, вернулся к столу, сел напротив и, пытливо посмотрев в глаза Павлу, спросил:

— Настрой как, боевой?

— Так точно, товарищ майор! — заверил Судоплатов.

— А другого и не должно быть! Далеко не каждому выпадает честь выполнить личное задание товарища Сталина!

— Я все понимаю, Сергей Михайлович! И сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить его.

— Нет, Павел! Ответ должен быть только один — оно будет выполнено! Понимаешь, выполнено! Выполнено, чего бы это тебе ни стоило!

— Да! Да! — твердил Павел.

— Тебе надо напрочь забыть, что перед тобой человек, с которым многое связывает! Что он относится к тебе как к близкому человеку! — Шпигельглаз говорил так, будто вбивал гвозди: — Смотри на Коновальца как на порождение зла! Как на абсолютное зло! Не дай воли своим эмоциям! В тебе не должно быть места ни чувству жалости, ни чувству мести!

— Не будет! Нет! Я понимаю…

— Погоди! — остановил Шпигельглаз и продолжил: