Станция Араминта

– И в самом деле милый цветочек, – согласился Глауен. Он взял стул и уселся за стол напротив Флореста, – Я хочу задать вам несколько вопросов, на которые надеюсь получить ответы.

– Я не в очень хорошем расположении духа. Сомневаюсь, что тебя удовлетворят мои ответы.

– Из чистого любопытства мне бы хотелось узнать как давно вы знакомы с Заа. Я имею в виду, Орден Заа из Поганской точки.

– Имена для меня ничего не значат, – сказал Флорест, – Я был знаком с тысячью разных людей, всех рас и национальностей. Некоторых из них я могу вспомнить, благодаря их натуре, которая выделяла их из ряда других гаеанцев. А другие – как следы на прошлогоднем песке.

– И к какой же категории относится Орден Заа?

– Эта изысканная маленькая классификация скучна и бессмысленна.

– Тогда, возможно, вы мне объясните, почему и каким образом такая умная женщина связалась вдруг с Мономантиками.

– Факты есть факты, на так ли? – холодно усмехнулся Флорест, – События выглядят так, как они происходят на самом деле, и этого вполне достаточно для заключенного.

– А как драматурга вас совершенно не интересуют мотивации поступков?

– Только как драматурга. Страсти, симпатии… этими понятиями неуверенные в себе людишки хотят рационализировать свою грязную перепуганную вселенную.

– Интересная мысль.

– Может быть. Я сказал все, что хотел и теперь ты можешь идти.

Глауен сделал вид, что не расслышал последней фразы.

– Время вполне подходяще, чтобы пропустить стаканчик вина. Полагаю, что вы тоже не откажитесь от этого, все же мы с вами оба обладаем хорошим вкусом.

– И ты надеешься добиться моего расположения такой дешевой тактикой? – высокомерно посмотрел на Глауена Флорест, – Я не хочу твоего вина ни утром, ни вечером.

– Я ожидал, что вы займете такую позицию, – кивнул Глауен, – Поэтому и не взял с собой вина.

– Ба! – проворчал Флорест, – Прекрати этот бессмысленный и занудный лепет. Ты меня что, не слышал? Я разрешил тебе удалится.

– Как хотите. Но я не сказал вам еще главную новость!

– Меня не интересуют никакие новости. Я хочу только одного: в покое и мире дожить свои последние дни.

– Не интересуетесь, даже если эта новость касается вас?

Флорест взглянул на белый цветочек. Он покачал головой и вздохнул.

– Красота и благородство. Прощайте! Прощайте навсегда. Меня против моей воли ввергли в самую гущу вульгарности, – он оглядел Глауена с ног до головы так, как будто только увидел его, – Ну… а почему бы и нет? Мудрый человек, путешествуя по жизненному пути, наслаждается пейзажем с обеих сторон, так как знает, что больше он уже не вернется сюда. Дорога впереди виляет вправо и влево, идет за холмы и теряется вдали, кто знает, куда она приведет?

– Иногда об этом очень легко догадаться, – возразил Глауен, – Например, в вашем случае.

Флорест вскочил и начал нервно ходить из угла в угол, заложив руки за спину. Глауен молча наблюдал за ним. Наконец, Флорест снова вернулся к своему стулу.

– Да, тяжелые времена. Пожалуй, я выпью стаканчик вина.

– Я, пожалуй, тоже, – кивнул Глауен, – Я подготовился к обоим возможным вариантам.

Он подошел к двери и постучал.

– Что вам надо? – заглянул в глазок Маркус.

– Мой пакет.

– Я должен перелить вино в синтетическую фляжку м принести синтетические чашки. Преступникам запрещено пользоваться стеклянной посудой.

– Не называйте меня преступником! – взревел Флорест, – Я драматический артист! Это две большие разницы!

– Как скажите, сэр. Вот ваше вино. Пейте и наслаждайтесь.

– Какой идиот! – продолжал бушевать Флорест, – И все же… какая разница? Мудрый человек радуется каждому мгновению! Налейте свободной рукой мне вина!

– Печальные дела, – вздохнул Глауен, – Ваше заключение вызовет слезы на многих глазах.

– Включая мои собственные. Как вам только не стыдно, так со мной обращаться!

– А как же ваше чудовищное преступление?

– Ерунда! Эти ваши так называемые преступления мелочь: истраченные монетки в достижении большего. Они окончены и забыты. Но теперь… вы только подумайте об этом! Я вынужден танцевать партию в чудовищном балете, который вы называете правосудием… и к чему это приведет? Кто от этого что-то выиграет? Уж определенно не я. Лучше было бы откинуть всю эту дурь в сторону и начать все сначала, как и подобает цивилизованным людям, каковыми мы себя считаем.

– Мне бы надо было бы поинтересоваться мнением моего отца на этот счет… если только я его еще когда-нибудь увижу. Он пропал, вы знаете это?

– Я слышал разговоры на этот счет.

– Что, интересно, с ним случилось. Вы ничего не знаете?

Флорест одним глотком осушил свою чашку.

– А почему я должен вам что-то говорить, даже если бы и знал? Это по вашей милости я сижу здесь и отсчитываю минуты моей несчастной жизни.

– Это еще можно рассматривать как акт милосердия.