Станция Бякино - 2: Чернотроп

— Как что, товар, конечно, — женщина уже совсем осмелела. — Меня Светлана зовут, а это мой муж Михаил. Вы, ребята, извините, что забрели на вашу территорию, но нам и вправду нужно отсидеться. Давайте перекусим чего-нибудь, да мы пойдем дальше.

Близнецы снова переглянулись.

— Мы угощаем, — добавил Михаил.

***

— Никуда я вас не отпущу на ночь глядя, — встала в дверях Лидия Михайловна. — Тем более на чердаке вам уже постелили матрасы с подушками и одеялами. Будете спать одни, всех бродяг, эмм... Я определила... В другое место.

— Решено, остаемся, — ответил Борис Валентинович. — Вот только в Бякино нас могут спохватиться и прийти на выручку, ты уж предупреди своих.

Незаметно для всех стемнело.

Друзья залезли по деревянной лестнице на чердак и устроились на своих матрасах. Помещение под крышей казалось уютным и безопасным. На полу слой сухой соломы, а на стропилах — пустые ульи ос. Хотя импровизированные лежанки придвинуты к горячей кирпичной трубе печи, находящейся в зале ожидания на первом этаже, все равно было прохладно. Чердак полностью продувался через небольшое окошко с деревянной ставней с одной стороны и дверной проем без двери с другой. Маша встала, закрыла деревянную дверцу окошка на крючок и легла обратно.

Друзья лежали молча и смотрели на тусклый свет керосиновой лампы, заботливо выданной смотрительницей во временное пользование.

— Что думаете? — поинтересовался вдруг Борис Валентинович.

— Жалко детишек, — тихо ответила Мария и повернулась на бок в сторону мужчины.

— А мне мать их жалко, — добавила Ю и тоже повернулась к соседям по матрасам. — Даже не знаю, что бы со мной стало на ее месте. Наверное, пошла бы вдоль рельс куда глаза глядят и на колени упала перед Сидоровичем.

— Ага, он бы тебя сразу определил в рабство, — в глазах Маши отражался свет керосинки. — И детей своих точно не увидела бы больше. Не стал бы связываться со слабым человеком. Может, пообещал бы чего поначалу, дабы сама на всё была готова, а потом, наигравшись вдоволь, отдал бы на растерзание своим шнырям.

— Откуда такие выводы? — спросила Ю. — Ты же мало с ним знакома, в основном с его покойным папашей терлась.

— Фу, что за выражение «терлась», — нахмурила брови Маша. — Ты же знаешь всю историю. К чему всё это. Выводы такие оттого, что всем известно: «яблоко от яблони недалеко падает». Вспомни, как он меня подставил и хотел убить.

— Ну не убить, предположим, а вернуть, — Ю немного засмущалась от мысли, не говорит ли она чего лишнего. — Впрочем, вернёмся к детям.

— А что мы можем...

Фразу Бориса Валентиновича прервал скрип деревянных ступенек приставленной к стене лестницы. Кто-то тяжелый медленно поднимался на чердак. Мужчина встал, достал свой пистолет, снял с предохранителя и, взяв в руку светильник, подошел к проему. Ю тоже поднялась, быстро вставила магазин в винтовку и ловким движением отправила патрон в патронник. Зашла за одну из подпирающих крышу стоек и, высунувшись, прицелилась в район выхода.

Скрип слышался все отчетливей, и вскоре над уровнем пола показалась голова:

— Еще не спите? Есть разговор.

Голова оказалась смотрительницы Лидии Михайловны. Борис протянул ей руку и помог подняться.

— Чего лестницу не подняли наверх? — Бабушка облокотилась на одну из деревянных перекладин и пыталась отдышаться. — Зомби знаете какие бывают шустрые, запросто забираются по ступенькам. Не сразу, правда, но удается чертятам.

— Мы подумали, ваши ребята ее уберут, — ответил Борис. — Могу только предложить присесть на матрас.

— Посмотрите на него, какой мужчина, — серьезным голосом произнесла смотрительница. — Наверняка у тебя уже и жена есть. Такие на вес золота нынче. А к моей Наташке всё-таки присмотрись. Отдам и второй женой, пропадет она без меня. Слишком доверчивая и добрая. Умеет вкусно готовить, было б из чего, конечно, стирает белье и вяжет спицами.

— Вяжет? — переспросила Маша, хотя четко слышала, что сказала старушка. — Что конкретно она может связать?

— Эмм... Дай-ка подумать, — бабушка полностью закрыла левый глаз, правый закатила назад. — Носки теплые шерстяные может, варежки, шарф прилично получается, сама такой ношу зимой, шапки.

— А свитер? — добавила девушка.

— Свитер не знаю, — ответила Лидия Михайловна. — Но она быстро учится. Если найдете где-то журналы с выкройками и пряжу, уверена, что сможет.

Хозяйка станции повернулась к Борису и продолжила разговор:

— Так что? Заберешь, сынок? Сердце мое не будет знать покоя, пока дочь не пристроена. Я же не просто так с приданным отдаю. Первое время провизии вам обоим за глаза хватит. Не придется беспокоиться. А дальше, если буду жива, посмотрим. Да я уверена, ты и сам можешь о себе позаботиться. На старость лет стала видеть людей насквозь. Вот только Мишаню своего недосмотрела.

— Жена моя умерла в первый же день эпидемии вместе с дочкой, — Борис снял очки и убрал в нагрудный карман куртки. — Лидия Михайловна, скажи, а пряжи на станции много?

— Для тебя много, если поладим, — не успокаивалась старушка.

Бабушка села на матрас и тихонько заплакала: