Станция «Гермес»

— Странный, говорите… А вам ничего в доме не казалось необычным? Ну, вот это все? — он обвел рукой обстановку.

Надежда покачала головой, отчего хвост ее тоже закачался.

— Вы имеете в виду беспорядок? У них в семье было так принято. А с тех пор, как погиб отец, Феликс запретил что-либо трогать. У него был пунктик насчет этого.

— Сам он жил в маленькой комнатке?

— Как вы догадались? — удивилась она.

— Это было нетрудно… А больше вас ничего не удивляет?

Девушка непонимающе смотрела на него.

Антон пояснил:

— В доме нет ни одного электрического прибора. Вообще. Нет ни телевизора, ни радио, ни даже торшера какого-нибудь завалящего. Только лампочки свисают с потолка… Это что, так в деревне принято?

— Я бы не сказала, — осторожно проговорила она.

— Вот, хотел найти розетку, чтобы зарядить телефон, но бестолку. Розеток нет! Это просто склад бессмысленных вещей. Какие-то тапки, горшки, коробки с мусором. Велосипед без колеса, ржавый. Зачем он тут? При этом все аккуратно уложено и прибрано…

— Это я здесь прибираюсь, — призналась девушка. — Пока Феликса нет, я решила, что присмотрю за домом. Ну а что хорошего, если все пылью зарастет? В чем-то вы правы, конечно. Отец его никогда хозяйством не занимался. Вот за годы и накопился хлам.

— А почему в доме нет ни одной книги? Это нормально?

— Родители Феликса не любили читать… — извиняющимся тоном сказал она. — Да и сам Феликс книги не любил. Такое бывает.

— Хорошо, читать не любил… А эта книга, которую вы мне дали, откуда она взялась?

— В комнате Феликса, — быстро ответила она. — Теперь вы понимаете, почему я удивилась, когда увидела книгу у него на столе. Тем более такую необычную! Это же старинная, кажется, вещь… Понимаете, жизнь он вел беспорядочную, мог пропасть на несколько дней и никому не сказать. Были у него разные дела, он уезжал, приезжал… Ну это же его дело, он же взрослый, а я ему кто? Никто. Если я когда-нибудь и заходила, то разве на минутку. Просто узнать, как он. Потому что волновалась. Перекинулись парой слов, и все. Серьезных разговоров между нами не было. В тот день соседи сказали, что он неделю как не показывается. Я зашла в дом, убедилась, что все вещи на месте. Смотрю, на письменном столе книга. Развернута на последней странице, где вот эти слова, подчеркнутые.

Девушка слегка наклонилась к нему.

— Я думаю, — запинаясь, сказала она, — что в этой книге слова подчеркнуты специально.

— Специально для чего?

— Может быть, Феликс хотел что-то сказать… перед тем, как исчезнуть.

Антон вздохнул.

Не хотелось разочаровывать девушку, но и оставлять ее в заблуждении тоже неправильно.

— Знаете, если бы я собирался исчезнуть, то такой ерундой не занимался. Позвонил бы по телефону. Эсэмэску отправил бы… электронной почтой, вконтактике. Ну, тысяча способов есть…

— А если нет телефона, нет ничего… — нахмурилась она. — То что тогда?

— Записку бы написал, что ли.

— А если открыто писать нельзя? — настаивала она. — Если нужно тайно?

— Если нужно тайно, то… — он задумался. — Ну, не знаю. Вы всерьез думаете, что эта книга — зашифрованное послание, что ли?

— А почему нет? — вскинулась она. — А что, если эти имена богов что-то обозначают?

Антон с сомнением на нее посмотрел.

— Вы с греческой мифологией знакомы?

— В рамках школьной программы, — призналась она. — Зевс, Гера, Аполлон…

— А про славянскую мифологию что-нибудь знаете?

Она наморщила лоб.

— Кажется, был Перун, потом Велес, Мокошь…

— Ну вот. По словам автора, надпись имеет славянское происхождение. Почему тогда перечисленные боги принадлежат к древнегреческому пантеону? Хотя допустим, мифология была всеобщей. Но причем тут Гермес Трисмегист? Он же вообще алхимик. Алхимия из средневековья, а Зевс с Гермесом из античности. Это с исторической точки зрения — бред, словно как заставить Петра Первого сражаться на Куликовом поле.

— Если Феликс оставил мне эту книгу, то она что-то значит, — упрямо сказала она.

— Откуда вообще известно, что книгу оставил Феликс? — разозлился он. — Да ее кто угодно мог оставить, у вас же двери открыты, заходи кто хочешь!

Она подняла голову, и в глазах у нее блеснул огонек.

— Потому что он не мог исчезнуть, не сказав мне ни слова.

* * *

Антон уже был знаком с прихотливыми изгибами женской логики и по опыту знал, что спорить тут бесполезно. Тут он вспомнил про разговор у реки с юными рыбаками.

— Выдрик? — переспросила Надежда. За то краткое время их знакомства это был первый раз, когда на ее губах появилась тень улыбки.

— Честное слово, я ничего не придумал. Я только спросил у ребят, что это за странные звуки откуда-то из-под горы.

— Это деревенская сказка, — пояснила Надежда. — Страшилка. Местные бабушки знают целую кучу таких страшилок, а дети так обожают, и пересказывают друг другу. Там и Выдрик есть, и черная рука, и гроб на колесиках, и много чего. Взрослые в эти глупости не верят.

— Тогда как взрослые объясняют эти звуки? Напоминает какое-то жужжание, словно гудит пчелиный улей.

Надежда прищурившись, посмотрела в окно, словно высматривая там кого-то.

— Вам это как, из любопытства или всерьез интересуетесь?