Станция на пути туда, где лучше

Эту дату и время отец велел мне записать на бумажке и повесить на холодильник, чтобы мы с мамой не забыли посмотреть. Пять минут – и я пропал.

=>

Первые кадры: тихий туманный осенний лес. На экране всплывают слова: “Девон, 1955 год”. Быстрый топот по мягкой земле, шорох листьев. Лесная чаща, забрызганные грязью детские ноги. Крупным планом – лицо младшего, отставшего. Кудрявый, в курточке и шортах, еле дышит. Один башмак потерял. Зовет остальных, просит подождать, но те бегут вперед. Кричат: “Кто последний – тот тухлое яйцо!” – или что-то вроде. Все дальше и дальше они. Делать нечего, надо пробираться вперед. Дышать все труднее, щеки горят. Приступ астмы. Тяжелый. Мальчик падает на лесную подстилку, хватаясь за грудь. Остальные слишком далеко, не замечают. Тревожные звуки фортепиано. Вид сверху: мальчик беспомощно лежит на ковре из сухих листьев – и экран белеет. Секунда – и белая мгла рассеивается, подрагивают макушки сосен. Женский голос: “Пей, малыш. Все пройдет”. Бледная рука приподнимает голову мальчика, другая подносит к его губам чашку. Мальчик пьет, зеленоватая струйка стекает по подбородку. “Дыши глубже, – велит ему голос. – Кружка раньянового чая тебя поставит на ноги”. Мальчик вновь дышит полной грудью. Открыв глаза, он видит свою спасительницу.

Есть в ней что-то не совсем человеческое. Глаза почти бесцветные, таких не бывает. Волосы жесткие, спутанные. Во рту ни одного зуба, лоб изрезан шрамами. Лицо рябое, в волдырях. Мальчик напуган, но встать нет сил.

– Кто… – только и может он сказать.

Она как будто удивлена.

– Как, ты меня видишь?!

Мальчик опять задыхается.

– Нет, нет, не пугайся, малыш. Не напрягай легкие. Видеть ты меня видишь – а слышишь?

Мальчик, не до конца оправившись от испуга, кивает.

– Так я и думала, что ты особенный.

Выговор у нее нездешний, как у выходцев с континента. Она встает во весь рост, и теперь видно, какая она высокая – два метра, не меньше. Босая, бежевый комбинезон смахивает на тюремную робу.

– Меня зовут Крик, – представляется она. – А тебя?

– Альберт, – шепчет мальчик.

– Ну что ж, отнесу тебя в лагерь, там немного придешь в себя. А потом отыщем твоих друзей и отведем тебя домой. Согласен?

Мальчик, совсем без сил, сонно хлопает глазами.

– Это раньян действует, – объясняет она. – Через часок-другой придешь в себя, обещаю. – Нагнувшись, она поднимает его, легко, как перышко. – Землянка моя в миле отсюда. Держись крепко, дорога тряская. – И уносит его в туманную чащу.

Все громче звуки фортепиано. Бегут по экрану вступительные титры. Странное дело, до сих пор помню всех, в том же порядке: Майк Эган, Джой Гривз, Кимберли Поуп, Малик Асан, Ева Килтер, Гэвин Уинн-Нортон; в роли Крик – Мэксин Лэдлоу. По мотивам романа Агнес Мозур. Продюсеры – Деклан Палмер, Кэрол Ривз, Брюс Хэзуэлл. Режиссер – Альфред О’Лири. Всплывает название, мерцает посреди экрана лунной дорожкой: “Кудесница”.

– Единственная приличная еда в этой тошниловке – блинчики, – сказал отец. – Но ты выбирай что хочешь.

До Линкольншира мы добрались без приключений. Городок, судя по карте, назывался Колстерворт. Откинувшись на спинку дивана, обитого искусственной кожей, отец достал коробку “Винтерманс” и буркнул, сунув в рот сигару:

– Есть тут хоть одна пепельница? – И кивком подозвал официантку. – Знаешь, зачем строят такие забегаловки у второстепенных дорог? Затем же, зачем рядом с букмекерскими конторами строят пивные. Приманки для отчаявшихся. – Зажигалка была у него дешевенькая, пластиковая, огонек давала крохотный, но отцу ее всегда хватало. – “Поваренок”! – фыркнул он, выпустив дым из ноздрей. – Название ничего тебе не говорит? Третьеразрядная кухня, вот что это значит. И порции крохотные. Когда-нибудь свожу тебя в хорошее кафе в Штатах. Там ты не встретишь уменьшительных названий. У них кафе называются “Слон” или “У толстяка Дэна”.

Я уставился в заламинированное меню, раздумывая, что выбрать – завтрак или десерт. В зале было почти пусто, за окном автостоянка, где грелся под скудным солнцем наш “вольво”. Из динамика лилась веселая босанова, но ее перекрывал шум автострады, что была через стенку от нас, как и кухня.

Подошла официантка с блокнотом:

– Что-нибудь выбрали?

– Перво-наперво, – начал отец, – мне нужна пепельница.

– Она должна быть на столе.

– Должна бы, – согласился отец, – да нету.

– Хорошо, сейчас принесу. – Из кармана передника она выудила ручку. – Что вы будете?

– Он еще не решил, ну а я буду блинчики с изюмом и кофе. И вот что мне скажите. – Он протер заспанные глаза и стал разглядывать палец, а она ждала. – Телефон-автомат у вас работает?

– Когда в прошлый раз проверяла, работал.

– Какие монеты он принимает самые мелкие – по десять, двадцать?

– Кажется, по десять.

– Отлично. – Он забрал у меня из рук меню. – Так что ты будешь, Дэнни?

– Не могу решить.

Отец поднял взгляд на официантку:

– Он будет блинчики с сиропом и ванильное мороженое. И колу… нет, колу вычеркните, принесите ему стакан молока. И мне тоже мороженого к блинчикам – почему бы и нет?

Записав все в блокнот, официантка ушла.