Станция невозврата

Рыжеволосый парень с тоской проводил его взглядом, даже не решаясь махнуть на прощание рукой своим друзьям. Так же, как и супружеская пара с пятилетним малышом, он и представить не мог, что будет благодарен толстой орущей женщине до конца своих дней за то, что помешала ему сесть в вагон. А поезд набирал обороты. Вновь вошедшие пассажиры устраивались поудобнее, те, что ехали давно, лениво рассматривали пейзаж за окном, благо, наземный переход до станции «Первомайская» давал такую возможность. Разноцветные новогодние огоньки мелькали за окнами, поднимая настроение.

— Чего расселся, парнишка, не видишь, дама перед тобой стоит. Уступи-ка местечко! — Мужчина лет сорока в спортивной куртке и шапочке набекрень навис над молодым человеком, устроившимся в углу вагона. Тот поднял глаза, угрюмо посмотрел на женщину, но место уступил.

— Спасибо, — искренне поблагодарила женщина, тяжело опускаясь на сиденье. — Со смены еду, ноги не держат.

— Нам это запросто, мадам, — усмехнувшись, произнес мужчина и подмигнул парнишке.

Тот, не сказав ни слова, продвинулся в глубь вагона. Рядом с ним оказалась группа парней, которые минуту назад зазывали в вагон своего рыжеволосого друга.

— Эх, Леха, лопух. Не мог поживее двигаться. Теперь дожидайся его на конечной, — ворчал тот, что яростно жестикулировал, высунувшись из окна.

— Не повезло ему, — вторил высокий худощавый парень с прыщами на лице. — Каких-то десяти секунд не хватило. Надо было стоп-кран рвануть.

— Ага, тебе милиция метрополитена рванула бы, — возразил третий, скуластый башкир с шикарной шевелюрой.

— Та вы ж бачили, как его та жинка в оборот взяла? Дюже шибко! Он теперь довго от нее не отвяжется, — посочувствовал четвертый, своеобразный выговор которого выдавал в нем уроженца Украины.

Группа парней, утратив интерес к теме, обратила взоры на пассажиров вагона. Парень, уступивший место женщине, продвинулся еще дальше, не желая оказаться объектом их внимания. Проходя мимо пары подвыпивших приятелей, он случайно задел ногой дорожную сумку.

— Простите, — смущенно произнес парнишка.

— Чего? А! Сумка? Забирай, парень, нам чужого не надо, — весело произнес один из подвыпивших друзей. Мыском сапога он начал выдвигать сумку из-под сиденья.

— Нет, нет, оставьте! — поспешил проговорить парнишка. — Это не моя.

— Ну как знаешь, — ответил ему мужчина и запихнул сумку обратно под сиденье.

Парнишка успел продвинуться на два корпуса вперед, когда позади него прогремел взрыв. Мощная взрывная волна отбросила его в сторону, он ударился головой о поручень и потерял сознание. А за его спиной творилось что-то невообразимое. Крики, стоны, плач…

— Наталка, где ты? Наталка!

— Сыночек, открой глазки, родненький. Открой глазки, мамочка рядом!

— Что произошло? Не понимаю, что произошло?

— Я ничего не вижу, ничего не вижу!

— Люди, да помогите же!

И над всей этой какофонией звуков надрывный, перекрывающий все женский крик:

— А-а-а-а! А-а-а-а! Головы нет! У него головы нет! Смотрите! Смотрите! А-а-а-а!

Из тех, кто был в вагоне, мало до кого дошел смысл слов кричащей женщины. Мысли и чувства людей сконцентрировались в своем микроскопическом мирке, где страдали их родные, их друзья и знакомые. Сейчас люди не воспринимали то, что происходило вокруг. Все, кроме мужчины в спортивной куртке и шапочке набекрень. Каким-то чудом он устоял на ногах во время взрыва и теперь взирал на происходящее остекленевшим взглядом. Потом, когда пройдет шок, он будет жалеть о том, что не упал вместе со всеми на пол вагона, не закрыл глаза, не отключился, чтобы не видеть происходящего. Но сейчас он не мог оторвать взгляда от того, что происходит в вагоне. Его мозг фиксировал мельчайшие подробности, которые будут преследовать его до самой смерти.

Освещение в вагоне погасло, но скудный вечерний свет, пробивающийся через окна, не скрывал, а только усиливал ужас происходящего. Дым, заполнивший вагон, постепенно выходил сквозь разбитые вдребезги окна. Стекла были повсюду: на полу, на телах, лежащих грудой в проходе, на сиденьях. Они запутались в волосах симпатичной брюнетки, впились в лицо седенькой старушки, сидящей прямо на груди грузного мужчины. Они скрипели на зубах мужчины в спортивной куртке и шапочке набекрень, сыпались с потолка, заполняли все вокруг.

Мужчина видел парней, которые еще минуту назад дружно хохотали над какой-то шуткой. Теперь они лежали вповалку один на другом. Руки и ноги неестественно вывернуты, в глазах страх и боль. Он видел семейную пару, мужчину и женщину, которые вскочили в вагон в последний момент и были этим весьма довольны. Сейчас мужчина стоял на коленях перед женщиной, тряс ее за плечи и плакал. Он видел ошалевшую от ужаса мать, яростно разрывающую одежду на груди сына-подростка, пытавшуюся привести его в чувства. Он видел так много, что единственным его желанием было зажмуриться, но он не мог. Физически не мог закрыть глаза или хотя бы отвести взгляд в сторону.