Станция Одиннадцать

РЕЙМОНД: Те, куда мы не раз возвращаемся, похожи. В некоторых мы были единожды и больше не заезжаем, ведь с первого взгляда понятно, что там дело нечисто. Все запуганы, или кто-то ест досыта, пока другие голодают, или встречаются беременные девочки одиннадцати лет, и сразу ясно, что там либо царит беззаконие, либо над городом властвует какая-нибудь секта. В некоторых местах полностью разумное, логичное управление, а когда возвращаешься в них через два года, все погружено в хаос. Везде свои традиции. Есть города, похожие на этот, где люди интересуются прошлым, где есть библиотека…

ДИАЛЛО: Чем больше мы знаем о старом мире, тем скорее поймем, что случилось во время его краха.

РЕЙМОНД: Все и так знают, что случилось. Новый штамм свиного гриппа, самолеты из Москвы, полные нулевых пациентов…

ДИАЛЛО: И все же я уверен, что историю нужно понять.

РЕЙМОНД: Справедливо. Некоторые города, как я уже сказала, похожи на этот, где люди хотят обсуждать случившееся, говорить о прошлом. В других это не поощряется. Мы заезжали в место, где дети даже не подозревают, что мир изменился. Хотя, казалось бы, телефонные аппараты и заржавевшие автомобили должны были натолкнуть их на эту мысль. Какие-то города посетить проще. Где-то выбирают мэров или специальные комитеты. Иногда власть захватывают секты; подобные города становятся самыми опасными.

ДИАЛЛО: В каком смысле?

РЕЙМОНД: Сектанты непредсказуемы. Им невозможно что-либо доказать, ведь они живут согласно своей, совершенно иной логике. Вот, например, ты попадаешь в поселение, где все одеты в белое. Я имею в виду город, где мы однажды побывали, слегка выйдя за привычную территорию, севернее Кинкардина. Местные жители говорят, что были спасены от грузинского гриппа и пережили катастрофу, потому что они высшие люди, свободные от греха. И что ты ответишь? Им ничего не докажешь. Ты просто вспомнишь семью, которую потерял, и захочешь расплакаться или кого-нибудь убить.

Часть четвертая Звездолет

19

Иногда участники «Дорожной симфонии» думали, что поступают благородно. Были мгновения, когда у костра кто-нибудь воодушевленно говорил о значении искусства, и остальные той ночью спали спокойнее. А в другое время такой образ жизни казался слишком опасным и вряд ли стоящим таких усилий. Особенно когда приходилось разбивать лагерь между городами; когда враждебно настроенные жители прогоняли их, угрожая застрелить; когда актеры и музыканты шли по опасным местам сквозь снег и дождь, с ружьями и арбалетами в руках, а лошади выдыхали клубы пара; когда они дрожали от страха и холода в насквозь мокрой обуви. Или, как сейчас, в невыносимую июльскую жару, когда они двигались по дороге, обрамленной стеной леса с обеих сторон, и гадали, не станет ли этот безумный пророк и его люди их преследовать, и спорили друг с другом, чтобы отвлечься от страха.

— Я просто говорю, — произнес Дитер уже в двенадцати часах пути от Сент-Деборы, — что та цитата на первой повозке была бы куда более глубокой, если бы мы взяли ее не из «Стартрека».

«Потому что выживания недостаточно». В пятнадцать лет Кирстен сделала такую татуировку и с тех самых пор ругалась по поводу нее с Дитером. Он был настроен категорически против татуировок и утверждал, что однажды видел, как человек так заработал заражение и умер. На коже Кирстен был еще один рисунок — два черных ножичка на тыльной стороне запястья, но они волновали Дитера куда меньше за счет размера и связи с определенными событиями.

— Да, — отозвалась Кирстен, — я уже слышала твое мнение, но это все равно моя самая любимая цитата из всех текстов мира.

Она считала Дитера близким другом. Споры о татуировке давным-давно утратили накал и стали привычны.

Солнце еще не выглянуло из-за верхушек деревьев. «Симфония» двигалась вперед почти всю ночь. У Кирстен болели ноги, и она буквально бредила от усталости. Странно, думала она, что собаку пророка зовут точно так же, как собаку в комиксе. Имя редкое.

— Вот тут и проявляется проблема, — сказал Дитер. — Лучшая шекспировская актриса в округе, а ее любимая цитата — из «Стартрека».

— Какая проблема?

Кирстен казалось, что она и правда видит сон. Отчаянно хотелось опуститься в ванну с прохладной водой.

— Это точно одна из лучших цитат из телесериалов, — сказал Август. — Ты видел эту серию?

— Не припоминаю, — ответил Дитер. — Никогда особо не любил «Стартрек».

— А ты, Кирстен?

Она пожала плечами. То ли она сама что-то видела, то ли просто ей так много рассказывал Август…

— Только не говори, что не смотрела «Стартрек: Вояджер»! Серию, где Борг и Седьмая-из-девяти…

— Напомнишь? — попросила Кирстен, и Август заметно оживился.

Пока он рассказывал, она позволила себе представить, что действительно помнит все это. Телевизор в гостиной, корабль, плывущий сквозь темное безмолвие космоса, брат сидит рядом, и где-то неподалеку родители.