Станция Озерки

Мужчины остановились у развилки. Три узких лаза расходились в разные стороны. Марк достал из кармана собственноручно сделанную карту и, развернув ее, посветил фонариком на бумагу.

— Так. Правый мы прошли. Прямо или налево, профессор?

Миядзаки махнул налево. В принципе, им было все равно, какой лаз изучить первым. Рабочие тянули за ними кабель и несколько человек отстали, готовясь подключать освещение. Остальным же предстояло медленно продвигаться вперед, освещая дорогу при помощи мощных фонарей.

Марк чувствовал страх людей, идущих позади. Он оглянулся на профессора. Глаза у того застила кровавая пелена, поглотив и зрачки, и белки. Трудно было отказаться от еды, когда люди сами предоставляют тебе свои эмоции. Главное, не переусердствовать, иначе вместо рабочих получишь парочку высосанных досуха трупов.

Акудзины кормили сущность, живущую внутри них, людскими эмоциями. В основном негативными. Страх и ненависть чаще всего встречались в этом мире, так что проблем с едой не возникало. Голодный акудзин мало чем отличался от обычного человека, но сытая сущность давала им небывалые силы и возможности. Особенно чистокровным.

Многие считали сущность живым существом. Марк, однако, был с этим категорически не согласен. Он был уверен, что сущность акудзина — просто второй желудок. Первый переваривает еду для поддержания тела, второй переваривает людские эмоции и поддерживает способности.

Они довольно быстро уперлись в стену. Впрочем, стену необычную. На ней были полукругом были высечены иероглифы, образуя высокую арку.

Марк постучал по камню и хмыкнул:

— Это не порода, кажется кирпич. Профессор, я не знаю, что это за язык.

Миядзаки приблизился и осветил своим фонарем надписи. Он уже вернул глазам обычный человеческий облик, и страх рабочих заметно поубавился, когда акудзин перестал усиливать его.

— Я все же надеялся, что наша находка не попадет в ваши девяносто девять процентов, господин Голицын, — нахмурился Миядзаки. — Но это даже не просто мертвый язык — это малоизученный мертвый язык. Судя по этим насечкам мы имеем дело с саньинским.

Марк отошел на пару метров и сделал несколько кадров на компактную фотокамеру. Особой ценности эта стена не представляла, а вот за ней могло скрываться кое-что интересное. Он взял кирку у одного из рабочих и с размаху всадил ее прямо по центру стены. Железо вошло по рукоять в мягкий кирпич. Марк выдернул кирку, и стена тут же обвалилась к его ногам, образовав проход, через который даже высокий и натренированный Марк мог с трудом, но протиснуться. Невысокие азиаты так вообще легко пройдут, даже не склонив головы.

— Мда, строить эти ребята явно не умели, — хмыкнул Марк.

— Думаю, древние делали ставку на суеверие смертных. Это и сейчас работает. Чувствуете?

Марк кивнул. От рабочих очень сильно пахло страхом. Запах был сильный, грубый. С едой эмоции человека было сложно сравнить, но Марк это делал интуитивно. Сейчас он бы сказал, что от людей несло жареным барашком.

Он заглянул в проем, осветил фонариком неровный свод, с которого свисали внушительные сталактиты. Внизу отложения тоже выросли, словно карликовый лес. Пахло сыростью и землей, и эти запахи сейчас ему понравились больше, чем запах страха.

Марк перешагнул через груду глиняных кирпичей, которые в давние времена обжигались под горячим летним солнцем. Миядзяки последовал за ним. Рабочие тоже робко протиснулись следом. Их страх только усилился, что отвлекало Марка. Он отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и направился вглубь каменного зала, лавируя между сталагмитами, которые доходили ему до пояса.

Пещера была небольшой. В центре ее возвышалась каменная глыба, явно лишняя в царстве конусообразных отложений. Марк подошел к камню и направил луч света на его плоскую вершину. Что-то большое, черное, прямоугольной формы угадывалось под вековым слоем пыли и каменного крошева.

Марк переключился на сущность. Он стоял ко всем спиной, но, если бы повернулся, люди увидели бы вместо привычных человеческих глаз кроваво-красные бельма.

Мир исказился. Монохромность пещеры усилилась, вокруг появились неясные тени, и от Марка к постаменту потянулись серебристые щупальца сущности. Они обволокли предмет, лежащий на камне, и Марк, управляя щупальцами, смахнул пыль и крошево, в мгновение очистив находку.

Марк вернул себе человеческое зрение и обернулся. Рабочие ничего не заметили. Люди называли то, что он проделал, телекинезом, ведь они не могли видеть то, как акудзин управляет сущностью. А акудзинам это было крайне выгодно.

Он приблизился к находке и провел рукой по шершавой черной коже... Описание хроник обрывками дошло до наших дней. Каждый ученый и археолог акудзин знал, как выглядит древний фолиант. И сейчас, возможно, самая таинственная и ценная реликвия их вида лежала перед ним.