Станция Озерки

Волны страха словно ударили Марка в спину. Он резко обернулся и увидел, что профессор Миядзаки переключился на сущность. Акудзины никак не могли видеть сущность друг друга — эта была привилегия лишь некоторых из них, которые благодаря мутации могли видеть сущность, но не влиять на нее. Их прозвали медиками, потому что редкий дар помогал распознавать и помогать в лечении людских болезней.

Марку не надо было быть медиком, чтобы понять, что Миядзаки при помощи сущности поставил рабочих на колени и пил их страх. Лица людей исказились, словно от дикой боли. Кто-то закричал, кто-то застыл от ужаса, который японец еще и усиливал, кто-то плакал.

— Профессор, какого черта вы делаете? — удивился Марк.

— Я делаю то, что должен — убираю свидетелей.

— Остановитесь немедленно! — вскипел Марк. — Что значит «убираю свидетелей»? Людям достаточно стереть память!

— Нет, не достаточно, господин Голицын. К тому же я голоден.

— Профессор, если вы сейчас же не прекратите, мне придется вмешаться.

— Мы оба десятки, Марк, и вам это известно, — отвечал Миядзаки, даже не повернувшись в его сторону.

Марк взбесился. Он совершенно не понимал, чего добивается коллега. Переключившись на сущность, Марк при помощи телекинеза толкнул Миядзаки на ближайший сталагмит. Несильно, это этого хватило, чтобы тот отцепился от рабочих. Марк встал между людьми и Миядзаки и склонил голову набок, ожидая объяснений.

— Марк, мы ведь взрослые акудзины, можем договориться, — чуть ли не ласково проговорил профессор.

— О чем? — усмехнулся Марк. — Вы из ума выжили? Наверху еще тридцать человек. Завтра вернется Джан Фай. Что вы ему скажете?

— Произошла трагедия, несчастный случай. Гробницы периодически обваливаются. Уж вам ли не знать, господин Голицын, — заискивающе проворковал Миядзаки.

— Я вас не понимаю.

— Понимаете, Марк. За эту реликвию некоторые кхм... частные коллекционеры дадут цену, которую не смогут дать все музеи акудзин вместе взятые.

— Шутите? — опешил Марк. — Вы из древнего японского рода. Вам что денег не хватает?

— Вы еще слишком юны, мой друг. По нашим меркам совсем молодой... максималист и идеалист. Если ваш отец смог сохранить и приумножить состояние семьи, это не значит, что все высокие рода так живут. Мой отец промотал почти все в свое время. Во мне тоже не обнаружилась тяга к коммерции, зато обнаружилась тяга к вещам, на которые нужны деньги. Мы равны, Марк, но я старше и опытнее. Я прошел ни одну войну, так что давайте договоримся. Ради вашего же блага.

Марк сделал вид, что задумался. На самом деле думать тут было нечего. Надо было как-то обезвредить Миядзаки и сдать его с потрохами Джан Фаю. Китайцы и так относились к японцам не очень по всем понятным причинам. И уж всем было известно, что китайские акудзины за своих человеческих братьев любого уничтожат на месте особо изощренным способом.

— Хорошо, — кивнул Марк. — Давайте договариваться.

Тонкие губы Миядзаки растянулись в улыбке, сделавшей его похожим на жабу.

— Вот и славно. Отойдите, Марк. Незачем вам марать руки.

— Вам тоже, — в тон ему ответил Голицын. — Мы просто сотрем им всем память. Хроники спрячем и сделаем вид, что кроме вещей, которые были в главном зале, ничего не обнаружили. А этот проход завалим — избавимся от следов.

Лицо Миядзаки тут же искривила злобная усмешка.

— Вы считаете меня идиотом, Голицын?

— Нет. Просто мразью.

Марка тут же ударило в грудь. Он перелетел через скорчившихся на полу людей и, врезавшись в сталагмит, упал на четвереньки.

— Я думал, вы все-таки умный, — прохрипел Миядзаки.

— А думал, ты не такой тупой, — прохрипел Марк, поднимаясь. — Убьешь меня, и моя семья объявит на тебя охоту. И поверь, быстро умереть тебе на дадут.

— Скажу, что вы погибли в результате несчастного случая, — оскалился Миядзаки, но Марк уловил в его голосе нотки сомнения.

— Отцу моему ты будешь это долго доказывать. Сдохнешь, так и не доказав. Так что сделай себе харакири сейчас, чтобы потом не мучиться.

Миядзаки засмеялся. Марк решил, что самое время атаковать и бросил в его сторону щупальца сущности, но цели они не достигли. Японец был прав — он старше и опытнее, он прошел войны и развил свои инстинкты до предела.

Миядзаки отпрыгнул в сторону и спрятался за толстый каменный конус. Марк тоже шмыгнул в лес сталагмитов, мельком заметив, что рабочие отползли к глыбе, на котором лежали Хроники.

Голицын пытался сообразить, как выкрутиться из этой ситуации, где он был явно не в лучшей позиции. Драться ему, конечно приходилось, но то мальчишечьи игры по сравнению с нынешней ситуацией.

Раздался хруст и на голову ему посыпалась каменная крошка. Громко вскрикнул кто-то из рабочих. Марк едва взглянул наверх и тут же прыгнул в сторону. На то место, где он только что стоял, упал сталактит.

Миядзаки не дал ему опомниться. Поднял вверх и фактически воткнул спиной в тонкую пику на своде. Хрустнул позвоночник, резкая боль пронзила все тело. Марк свалился с высоты четырех метров на пол пещеры, и замер, понимая, что не в силах пошевелиться.