Станция Переделкино: поверх заборов

Вспоминая о каком-то случае за границей, он упомянул, что какой-то иностранный строитель обратился к нему — господин профессор. “Или он сказал мне — «господин генерал», не помню”. Но Комзин и был генералом и профессором.

Рассказчиком он был великолепным.

После одного из вечеров у нас на даче отец записывает, что договорились гости за столом до того, что Иван Васильевич начал пересказывать своими словами передачу, которую накануне вел по телевизору Сергей Сергеевич. Правда, — не смог удержаться от комментария отец — делал это намного талантливее, чем Сергей Сергеевич.

И здесь без элемента ревности не обошлось.

Как устный рассказчик отец не уступал ни Сергею Сергеевичу, ни Ивану Васильевичу, но не представляю, сумел бы он вести передачу по телевизору или прочесть лекцию в институте.

Обстоятельства могли сложиться и так, что мы дружили бы с Андреем — и дружили бы всю жизнь! Я смотрю, и он до сих пор с теми, с кем был смолоду, и я с теми же (из тех, кто жив).

Обстоятельства сложились, однако, по-другому.

У него, как у человека успеха, становилось все больше и больше знакомств и дружб, хотя киношным связям Андрей, как мне казалось издали, оставался наиболее верен.

Назвав Андрея человеком успеха, вовсе не хочу сказать, что жизнь его сложилась легче, чем моя. Я лишь предположил, что успешность предполагает населенность жизни большим количеством людей. Но мне трудно судить, хорошо это или плохо.

Мы вместе с Элей и Андреем проводили часть лета в Гагре. Мне исполнилось двадцать пять, Андрею — двадцать четыре. Я отслужил первый сезон в АПН — и журналистика (в том ее развлекательном апээновском варианте) не успела мне еще наскучить. Андрей уже был режиссером — он стал студентом на год позже, чем я, но высшее образование получил раньше. Я же учился в двух учебных заведениях, у меня года полтора потеряно.

В Гагре мы играли в футбол на площадке перед эстрадой летнего кинотеатра, вечера проводили в компании приятных людей. И казалось, как на курортах обычно и кажется, что все на море начавшееся продолжится зимой в Москве.

У Эли с Андреем я однажды был — и прекрасно провел вечер. В гости я приехал не вполне трезвым — и возможно, произвел на хозяев впечатление хуже, чем в Гагре. Правда, Виргиния Генриховна, когда навещала мою матушку, похвалила меня за то, что за ее невесткой, как ей доложили, я весь вечер ухаживал. Виргиния Генриховна любила Элю, и успех невестки у мужчин свекровь только радовал.

11

Осенью шестьдесят восьмого года в Красной Пахре проводили семинар для молодых дарований — артистов, режиссеров, художников. И меня туда командировали от АПН (я все еще оставался в АПН, уходил на год, но вернулся обратно) — но почувствовал я себя там очень сиротливо.